Он весьма пространно рассказывал о двух своих сыновьях, а также о том, какие доходы намерен получить со своей плантации.

С другой стороны сидел пожилой шотландец, европейский представитель китайца, владевшего несколькими магазинами в Сингапуре.

Вблизи нее были белые европейцы, но она заметила, что в конце салона, к счастью, далеко от нее, сидит тот самый «голландо-малаец», который пожирал ее глазами во время посадки.

Бертилла убедилась, что он поглядывал на нее в течение всего обеда, и у нее возникло неприятное предчувствие, что после еды он с ней заговорит.

Она избежала его, раньше всех пассажиров покинув столовую и немедленно удалившись к себе в каюту.

Бертилла распаковала вещи, и теперь, когда корабль уже вышел в открытое море, каюта больше не казалась такой тесной и темной.

Кругом лежали ее собственные вещи, и было почти как дома.

Они шли по Ла-Маншу, море было бурное, и потому Бертилла разделась, взяла книгу, которую ей особенно хотелось прочесть, легла в постель и включила лампу для чтения.

«Вполне удобно, — подумала она, — вот привыкну получше к кораблю и к людям на его борту, тогда, может быть, даже друзей среди них удастся завести».

И тут же с улыбкой представила себе, какой дикостью показалось бы ее матери не то что вступать в дружеские отношения, а даже просто говорить с людьми, путешествующими вторым классом.

С пассажирами первого класса она, даже если бы захотела, не смогла бы встречаться, стало быть, нужно уметь довольствоваться тем, что имеешь.

Еду подавали сносную, хоть и не слишком вкусную; к тому же Бертилла была уверена, что ей удастся здесь побольше узнать о людях, которые живут в той части света, куда она держит путь.

Она распознала китайцев, индийцев, по крайней мере двух человек с острова Бали и, разумеется, « полуголландца-полумалайца ».

«Кажется, он малоприятная личность», — определила про себя Бертилла и решила держаться от него подальше.

Однако легко принять решение ночью и куда труднее выполнить его днем.

Когда Бертилла в самом теплом своем пальто вышла на палубу, море по-прежнему волновалось, и народу там почти не было.

Она намеревалась быстрым шагом обойти всю палубу по кругу, однако это оказалось невозможным из-за качки.

Она немного постояла, глядя на волны, перехлестывающие через нос корабля, и уже собиралась уходить, когда услышала голос с явственным голландским акцентом:

— Доброе утро, мисс Элвинстон!

Это был, разумеется, голландско-малайский метис, и Бертилла ответила как можно суше:

— Доброе утро!

— Вы очень храбрая. Я думал, вы не покинете каюту в такой бурный день.

— Надеюсь, что я неплохой моряк, — ответила на это Бертилла.

Она собиралась уйти, но из-за качки было почти невозможно миновать этого человека, стоящего чересчур близко.

Она осталась у борта, вцепившись в поручни и глядя на море.

— Надеюсь, мисс Элвинстон, что мы подружимся во время путешествия.

— Откуда вам известно мое имя? — спросила девушка.

Мужчина разразился смехом, который исходил, казалось, из самых глубин его плотного тела.

— Я не сыщик, — объявил он. — Просто спросил казначея.

Бертилла промолчала, а метис продолжал:

— Мое имя Ван да Кемпфер, и, как я уже сказал, надеюсь, что мы станем друзьями. Я понял, что вы путешествуете одна.

— У меня много работы в каюте, — сказала Бертилла.

Она понимала, что это прозвучало глупо, но не знала, как отделаться от этого громоздкого человека, который так настырно навязывался ей.

Ей неприятно было говорить с ним, она хотела убежать, но не знала, как это сделать.

— Леди, путешествующие в одиночестве, нуждаются в мужской защите, — вещал мистер Ван да Кемпфер. — Я хотел бы выступить в таком качестве по отношению к вам, мисс Элвинстон.

— Благодарю вас, но я сама в состоянии себя защитить.

Он снова расхохотался.

— Для этого вы слишком хрупки и слишком хороши собой. Разве вам не приходило в голову, насколько опасно такой красивой леди, как вы, находиться в одиночестве в толпе незнакомцев?

В его голосе прозвучали ноты, от которых Бертилла вздрогнула.

— Вы очень любезны, мистер Ван да Кемпфер, но я хочу вернуться к себе в каюту.

— Прежде чем вы это сделаете, позвольте мне предложить вам что-нибудь выпить. Пойдемте в коктейль-бар. Уверен, что бокал шампанского поможет вам обрести «морские ноги».

— Спасибо, нет, — ответила Бертилла.

Она повернулась, чтобы уйти, но корабль сильно качнуло, и ее бросило к мистеру Ван да Кемпферу. Он засмеялся и подхватил ее под руки.

— Позвольте вам помочь, — сказал он. — Я же говорил, что на море немало опасностей, в том числе и волны.

Без скандала Бертилла не могла бы высвободиться из его рук.

Он силой провел ее по палубе, потом через тяжелую дверь, и они оказались в тепле, вдали от ветра, от которого волосы Бертиллы разметались по щекам.

— А теперь давайте выпьем шампанского, — предложил метис, увлекая Бертиллу к коктейль-бару.

— Нет, благодарю вас. Я не пью, — сказала она.

— Самое время начать, — отвечал Ван да Кемпфер.

Резким и сильным движением Бертилла вырвала у него свою руку и, прежде чем он успел удержать девушку, пустилась наутек.

В ушах у нее все еще звучал его смех, а когда она влетела в свою каюту, сердце у нее бешено колотилось и губы пересохли.

— Я глупая… ужасно глупая! — ругала она себя.

В самом деле, чего она испугалась?

Этот общительный и предприимчивый мужчина решил, что, поскольку она путешествует одна, его участие будет принято с радостью и удовольствием.

«Мне просто следует его не замечать», — подумала Бертилла.

Но при этом она испытывала неприятное чувство, что сделать это будет нелегко.

— Мне надо вернуться к себе в каюту. Розмари Муррей произнесла это мягко и с явным

сожалением в голосе.

— Это было бы разумно, — согласился лорд Сэйр.

Она стиснула руки жестом отчаяния.

— Господи, как мне надоело быть благоразумной! Я занимаюсь этим всю свою жизнь.

Она повернулась, опустила голову на его обнаженное плечо и проговорила со страстью:

— Но я не раскаиваюсь. Наша встреча скрасит все, даже ужасную скуку, которая ждет меня в Египте.