Все туристы, с которыми он невольно познакомился в автобусе, имели путевки именно в этот отель. Мистика какая-то. Красотки Ада с Раей уже скинули с себя пропылившуюся в дороге одежду и фланировали по территории практически в чем мать родила. Полоски джинсовой ткани ниже бедренных косточек означали, видимо, шорты, а прозрачное нечто, свисающее с костлявых ключиц, – майки-топики. За ними из беседки, совмещенной с баром, задумчиво наблюдал Грибов. Метался раздосадованный Калманович. Он то и дело путался под ногами. В очередной раз, когда они столкнулись, Калманович волок по коридору свою тяжелую сумку и злобно бурчал под нос.

– Как дела? – на всякий случай поинтересовался Андрей.

– Как, как… Полет ненормальный, – огрызнулся Калманович. – А ты у нас блатной, да, Андрюха? Одноместный номер получил, самый хитрый, да? Я тоже поначалу был один – ну, правда, в двухместном. Кондиционер, сука, сдох. Переселили к какой-то гомосятине из Хохляндии… так мало того, что гомо, так еще и тупой, как пробка! Только глазищами шныряет да кругами вокруг ходит, тьфу!

– То есть гомо, в принципе, не сапиенс? – пошутил Андрей.

– Точно! – рубанул, как шашкой, Калманович. – Ну, я им и учинил на ресепшене – всех построил, блин! Почему такое злостное неуважение к российскому гражданину? Ах, какой же был скандал… Теперь переселяют в двадцать девятый – посмотрим, что за «буэнос нумэро»… Кстати, Андрюха, что такое «буэнос нумэро»?

– «Хороший номер», – пожал плечами Андрей.

Он исподлобья наблюдал, как Калманович волочит свою ношу, и не заметил, что рядом распахнулась дверь. Чуть не обомлел – надо же, боевой майор, ты стал трусливым, как заяц!

– Не зайдете, Андрюша? – вкрадчиво осведомилась Алла Юрьевна, успевшая переодеться в открытый сарафан, обнаживший веснушчатые плечи. – Дело в том, что мы с Виктором не можем открыть окно – там что-то заело…

Прозвучало так, словно дама приглашала майора спецназа в постель. «С Виктором…» – невольно задумался Куприн. Ну, конечно, у нее же этот приторможенный сынок… Он бочком протиснулся в номер, готовясь достойно встретить неприятности, и даже немного разочаровался, когда ничего не случилось. Оконную раму действительно заклинило; пришлось приложить мужскую грубость, чтобы развести створки. Он провозился несколько минут, не выпуская из поля зрения обитателей номера. Алла Юрьевна витала вокруг него кругами, а мальчик, неподвижный, как горнист на пьедестале, сидел на кровати, обняв колени, и не спускал с него глаз.

– Готово, Алла Юрьевна… – Он, отдуваясь, распахнул окно. – Только в следующий раз, уж будьте добры, зовите не соседей, а работников заведения. Должны же они делать хоть что-то? Или сиеста в этой местности – понятие круглосуточное?

– Мама, этот дядя очень странный, – низким голосом, тщательно проговаривая буквы, выдал отрок. – И ведет он себя очень странно. Давай поищем кого-нибудь другого, мне он не нравится.

Устами «младенца» глаголила сермяжная истина. Женщина вспыхнула и так посмотрела на чадо… Впрочем, чадо даже ухом не повело.

– Простите, Андрюша, – пробормотала женщина, – он сам не понимает, что несет. Большое вам спасибо; надеюсь, вы не обиделись…

Выйдя из номера, он столкнулся с Грибовым, несущим мокрую голову из бассейна… и едва сдержался, чтобы не засадить ему апперкотом в челюсть. Недаром говорят, что чучело медведя порой бывает страшнее самого медведя!

– Побледнели вы что-то, – удивился Грибов, покосившись на притворенную Андреем дверь. Ухмыльнулся скабрезно: – Налаживаете отношения? Запасной, так сказать, аэродром?

Объяснять свое присутствие в сомнительной точке пространства не хотелось совершенно.

– Вроде того, – пробормотал Андрей. – Осталось разобраться с основным аэродромом, на который буду принимать элегантные современные лайнеры…

В фойе отеля уже трудилась «желто-белая» представительница «Розмари-тур» – приписанная к отелю «куратор» российских туристов, выбравших именно этого оператора. Девицу звали Тамара, она была высока, ладно сложена, имела такие длинные ноги, что захватывало дух, и весьма располагающую деловую мордашку. Собрать дорвавшихся до свободы соотечественников было нереально – в этот час ей удалось «мобилизовать» лишь семью из Петропавловска-Камчатского, и она ей с упоением расписывала прелести экскурсий, проводимых «Розмари-туром» (по безбожно завышенным ценам), и подробно разжевывала, почему ни в коем случае нельзя пользоваться услугами местных агентств. При этом она манипулировала, словно жонглер, рекламными проспектами. До Андрея доносились фрагменты нотаций:

– У этих подозрительных организаций даже лицензий нет… Вот остановит их полиция на трассе – конфискует транспортное средство, и вам пешком придется выбираться из джунглей… Мужчина, не уходите! – вскинула она голову, обнаружив пробирающего между диванами Андрея. – Вы ведь тоже от «Розмари-тур»? Мне непременно нужно провести с вами беседу. Присаживайтесь. Подождите, куда вы, мужчина?

Он пробормотал, что вернется (аста ла виста, беби), и, сгорая от стыда, припустил во внутренний двор. Здесь имелись бар, бассейн, столики для принятия пищи по системе «почти все включено» и выложенная цветным гравием аллейка, ведущая к пляжу. Проход обрамляли шеренги молодых пальм. Андрей двинул к пляжу и практически мгновенно вычислил возвращающуюся с купания Галину Игоревну Сикорскую. Начал метаться, чтобы уйти с дороги, но было поздно. Пришлось растянуть улыбку до ушей и приосаниться. Женщина заулыбалась, мотнула головой, распушая мокрые волосы. Поверх купальника она намотала длинное, как чалдонская борода, полотенце, но ноги предстали во всей красе – мускулистые, крепкие, тщательно обработанные средствами для эпиляции. Чувство прекрасного майору Куприну изменяло редко, вот и сейчас он по достоинству оценил элементы женской красоты, находящиеся на пике – на таком удручающем пике… что даже думать не хотелось, что будет с этой красотой через год, два, три…

– Здравствуйте, инженер, – манерно поприветствовала Галина Игоревна. – На пляж решили вырваться?

– Надо, знаете ли, – учтиво отозвался Андрей. – Море под боком, не сидеть же взаперти весь день.

– Отличное запоздалое решение, – похвалила женщина. – А я уже совершила омовение – на здешнем пляже не так уж плохо. Смущают только сетки справа и слева. Больное воображение рисует огороженный дворик для прогулок в тюрьме. Двенадцать шагов влево, двенадцать вправо… Уже решили, как будете проводить время? – Женщина смотрела на него пристально, склонив голову, давая понять, что вопрос не праздный, а ирония в глазах и голосе – всего лишь попытка скрыть интерес.

– С максимальной раскрепощенностью, – надув щеки, заявил Андрей.

– Главное, чтобы не с максимальной вседозволенностью, – засмеялась женщина, и интерес в ее глазах вырос просто до неприличия.

«Не получается прикинуться дурачком», – огорченно подумал Андрей.

– Ну, хорошо, идите купаться, не буду вас смущать, – сказала женщина. – Надеюсь, увидимся за ужином?