– Что-то наш Максуд давно не приплывал.

– Работы, наверное, много. У него же семья в Узбекистане, а там работы нет…

«И здесь гастарбайтеры! – подумала Елена Олеговна. – Даже до этой крошечной деревушки добрались…»

А на скамеечке тотчас отозвались, будто услышали её мысли:

– Они сейчас в Семёновке дом строят одному богатею. Максуд говорит, что он очень даже хороший человек. Даже вагончик им подарил и к электричеству своему подключил.

– Так и у нас с ним тоже «телерантность» случилась…

Максуд вышел на берег, подошел к старухам и ласково сказал: «Здравствуйте, бабули!»

Старухи встретили его радостно.

– Чего тебя так долго не было? Мы соскучились.

Максуд положил на скамейку небольшой пакет с рыбой и сказал:

– Рыбы, бабуленьки, почти совсем не стало. Распугал её шайтан какой-то.

– Да, да… – с огорчением согласились старухи. – Были тут шайтаны… А за рыбку тебе большое спасибо. Давно свежей не ели…

Неожиданно Максуд спросил:

– Почему в России такое плохое отношение к старикам?

Возникла пауза.

– Так не всегда было… – стала оправдываться Анна. – Очень давно, когда ещё и меня не было на свете, было такое же отношение к старикам, как и у вас…

А Максуд продолжал выпытывать:

– А детей у вас почему не любят?

– Нет, неправда, детей у нас любят, – попробовали защититься старухи.

– Как же любят, если мало рожают?

И снова пауза.

Максуд не стал ждать ответа от старух, а рассказал им небольшую историю:

– Пять лет назад мы строили у одного вашего богатого человека большой дом. Дом большой, а семья маленькая! Он да жена его, и больше никого. Моя семья в Узбекистане живёт (жена и трое маленьких детей – два мальчика и девочка). Они как-то приехали ко мне в гости на лето. Хозяину и его жене мои дети очень понравились, и они разрешили нам всем пожить во времянке. Они брали детей на руки, обнимали, целовали, дарили им подарки… Люди не жадные, хорошие. А детей нет у них! Нет – и всё. Однажды я не выдержал и спросил хозяина, почему они не рожают. Знаете, что он мне ответил? «Вот достроим дом, тогда и заведём детей…» Не понимаю. Почему нельзя и дом строить, и детей рожать? Чем дети могут помешать стройке? Этим летом я его встретил и спросил, как дом. «Достроили», – говорит. Тогда я о детях спросил, сколько родили? Оказалось, что нисколько. Не получаются у них дети… Это дело такое. Опоздали они. Надо всё во время делать…

Максуд повернулся и пошел к лодке.

– Мы будем ждать тебя! Приплывай скорее! – прокричали вслед узбеку русские старушки.

– Хорошо, бабулечки, скоро приплыву!

Сел Максуд в лодку и отчалил.

* * *

Очень хотелось Елене Олеговне узнать побольше о каждой из старух. Иногда она даже думала: «Просто приду и сяду рядом с ними на скамейку или на один из валунов. И буду разговаривать…»

И уж совсем было решила Елена Олеговна выйти, как приехал сын!

* * *

Приезд сына – это, конечно же, радость. Но приехал-то он не один, а как всегда, с новой женщиной, а короче, с «новой бабой». Хотя… может, и не новая… Может, когда и приезжал уже с ней?.. Две-три бабы назад… Вроде даже и видела эту «новую», но как её зовут так и не смогла вспомнить. «Наверное, Аня…» – предположила Елена Олеговна. Они все были для неё на одно лицо и все Ани. Сын не представил ни Елену Олеговну «Ане», ни «Аню» Елене Олеговне, а спрашивать чего-то не хотелось.

Первые два дня Аня не выходила из дома. Лежала, читала рекламные журналы, которые привезла с собой, ела, пила… Одним словом, отдыхала. Она была чистоплотной, и каждый вечер, а иногда и днём, мыла в тазике свои ножки. Привычка хорошая – ничего не скажешь, но только за водой ни она, ни Коля не ходили. Аня мыла свои ножки озёрной водой, которую теперь Елене Олеговне приходилось приносить два-три раза в день, и все это время шастать мимо «лавочных» старух.

* * *

Однажды проснулась Анечка раньше обычного, когда Коля ещё спал.

Проснулась, поела, попила чаю, без спроса взяла в шкафу совершенно новое банное полотенце, которое Елена Олеговна купила специально для внучки, и отправилась к озеру. Купаться и загорать. А халатик не надела. Отправилась к озеру в сомнительного вида купальнике, которого было на ней совсем немного.

Елена Олеговна подошла к заветному окошку, чтобы посмотреть, как встретят «дефиле» Колиной «невесты» озёрные старухи, и как поведет себя при встрече со старухами Аня.

Вот Аня подошла к скамейке с сидящими старухами и уже почти было прошла мимо…

– Что это ты не здороваешься? – мирно спросила Гламурница Людмила.

Спохватиться бы Анечке и поздороваться, но не на ту напали!

Аня чуть повернула голову к скамейке и, найдя взглядом человека, задавшего, по её мнению, нелепейший вопрос, отрезала:

– Тебе что, больше всех надо?!

И старухи, и Елена Олеговна у своего окна на секунду онемели.

– Ты смотри! – с удивлением сказала Ульяна. – Ещё и цепляется!

– Охреневшая, – поставила диагноз Нинка. – Не обращайте на неё внимания! В поле – ветер, в жопе – дым.

Аня ничего не сказала в ответ… С невозмутимым видом подошла она почти к самой воде и расстелила на влажном песке новое махровое полотенце.

Старухи не собирались успокаиваться: зло должно быть наказано.

– Ты про жопу правильно заметила, – подчёркнуто интеллигентным тоном сказала Нинке Людмила. – Я у этой девицы, кроме этой самой жопы, ничего другого и не заметила… Смотрю – жопа идет!

– А в юности, наверное, была красивая, – жалостливым голосом сказала матушка Евдокия.

– Может быть даже умная…

– Это вряд ли…

– Да и красивая вряд ли…

– Дуры старые! – «курортница» вскочила, схватила полотенце и пошла обратно к дому.

Ульяна, перегородив Ане дорогу, довольно миролюбиво сказала:

– Хочу поговорить с тобой, милая девушка.

– А я не хочу! – ответила «милая девушка».

– Придётся, – посуровела Ульяна. – У тебя нет другого выхода.

– Отойди от меня! – закричала Анечка.

– Скажу, что необходимо, и отойду.

И Ульяна сказала:

– Тебе не стыдно, что старый человек, к которому ты, лярва, приехала в гости, из последних сил носит воду, а ты этой водой моешь ноги?! А?!

– Не твоё дело!

– Да мызни её как следует! – посоветовала Ульяне Нинка.

Но Ульяна въедливо домогалась ответа: