– Не стыдно?!

Аня держалась крепко:

– Я не собираюсь с тобой разговаривать!

Ульяна зашипела:

– А я с тобой и не разговариваю! Я предупреждаю. Ещё раз увижу, что ты моешь ноги в воде, которую не сама принесла, дело будешь иметь со мной, а это плохо. Очень плохо…

Анечка была не из трусливых и с вызовом спросила:

– Что ты мне можешь сделать?!

– Накажу! – пригрозила Ульяна.

– Как? – засмеялась в лицо Ульяны девушка. – По попе ремнем?

Нинка подскочила и заорала прямо в смеющееся лицо:

– Нет! Просто придушу? Хочешь?! Прямо сейчас!

Анечка в испуге отшатнулась от Нинки, но еще пыталась шутить:

– И тюрьмы не побоитесь?

– Не впервой мне, милая! Тюрьма – дом мой родной! Одной больше, одной меньше!.. Там у меня друзья. А прокуроры и судьи только спасибо скажут, что грохнула такую ё…ую дрянь, как ты.

Анечка, видимо, почувствовав не шуточную опасность, повернулась и быстрым шагом пошла к дому.

– Он на тебе не женится! – крикнула вслед убегающей девушке Ульяна.

Анечка остановилась. Повернулась и серьезно спросила:

– Это от вас будет зависеть?

– От «жениха» твоего! Подумай сама! Кому ты обосралась такая?!

До вечера Аня и Коля не выходили из своей комнаты и рано легли спать.

К завтраку тоже вышли раньше обычного.

– Знаешь, мать, – сказал Коля, – мы, пожалуй, поедем…

– Что так?

– Дела, – коротко ответил сын.

Коля с Аней поели, покидали вещи в машину и быстро укатили.

Елена Олеговна не стала удерживать. Ни словом, ни делом. Более того, про себя она даже с радостью согласилась с отъездом «дорогих» гостей: «Иначе – не выдержу».

За те дни, которые «дети» провели у неё, она вымоталась и физически, и морально. Они ели, пили (чай, кофе, вино, водку), «отдыхали» в своей комнате, закрывшись на щеколду…

Проскочила мысль: «А ведь так ни разу и не спросили о моём самочувствии…» Проскочила мысль да и ускакала незаметно…

После «налета» гостей Елена Олеговна долго мыла посуду. Быстро не получалось. Помоет – отдохнет, помоет – отдохнёт… А эта подлая посуда всё не кончается и не кончается. Анечка за все дни не помыла за собой ни одной тарелки. И постель не убирала… Елене Олеговне это не обидно. Просто тяжело очень…

* * *

А на следующий день Елена Олеговна заболела. Её крутило, ломало, поднялась высокая температура, болело горло… «Надо лечиться, – с тоской подумала Елена Олеговна, – а лекарств, конечно же, нет… Вроде Рая ещё прошлым летом приносила какие-то травы… Где они?..» Сил искать не было…

Целый день пролежала в кровати, а ночью заболели спина, грудь, бока… Вообще всё заболело, все кости и мышцы. «Господи, помоги!» – прошептала Елена Олеговна и провалилась в беспамятство.

Сколько она лежала в бреду – неизвестно. Но вот скрипнула дверь, и Елена Олеговна разомкнула глаза, чтобы тотчас их закрыть. Второй раз Елена Олеговна приоткрыла глаза, когда услышала скрип половицы рядом с кроватью, и увидела лицо склонившейся над ней Ульяны. Большая и грозная старуха прикоснулась прохладной рукой ко лбу Елены Олеговны и задала прямой вопрос:

– МудИт?

Этимология слова «мудить» была Елене Олеговне неизвестна, но смысл она уловила безошибочно и потому ответила утвердительно:

– Мудит.

– Еле живая, – появилась из-за спины Ульяны Нинка.

– Давай! – сказала Нинке Ульяна.

Нинка подала Ульяне баночку с какой-то то ли жидкостью, то ли мазью… И началось!

Елену Олеговну ворочали со спины на живот и обратно, поворачивали на бок, натирали каким-то пахучим снадобьем, похлопывали и… нещадно ругали! Лечили – и ругали, лечили – и ругали… За гордость, за нежелание общаться с людьми… Больше всех проявляла себя, конечно же, Нинка. Таких словесных оборотов Елена Олеговна не слышала за всю свою долгую жизнь и, наверное, поэтому не очень понимала их смысл. «Какие интересные слова! – удивлялась Елена Олеговна сквозь забытье. – Почему я о них ничего не знаю? Какова их этимология?..»

И ей было совсем не обидно, что её ругают, и потому она просто молчала и как бы со стороны наблюдала за происходящим.

– Кто у нас самый гордый? – не унималась Нинка. – Мы тебя, рухлядь такую, будем лечить, а ты, когда поправишься, плюнешь в нашу сторону?! И разве тебя, рухлядь такую, не надо ругать?!

– Надо, – наконец прервала свое молчание Елена Олеговна.

– О! Заговорила! На поправку пошла рухлядь! – восторженно произнесла Нинка.

Ульяна села на табуретку, стоящую возле кровати, и, поглаживая Елену Олеговну по голове, ласково сказала:

– И к озеру надо ходить. И не только за водой. И не украдкой. Купаться надо. Чего стесняешься? И на лавочке надо с нами сидеть…

Потом в нее влили горькое питьё и ушли.

Удивительное дело, но после ухода старух Елена Олеговна сразу уснула и проспала всю ночь спокойно, как в детстве.

Утром проснулась и удивилась своему самочувствию: голова не кружится, горло почти не болит, даже душевное напряжение ушло… Слабость, конечно. Это да. Даже пальцы не сжать в кулак. Но главное – голова ясная! Елена Олеговна всегда больше всего боялась за голову. А как не бояться в таком возрасте?! Столько примеров!..

Взглянула Елена Олеговна в окошко. День светлый! Можно бы пойти погулять, если бы не слабость… От болезни это или от старости? От всего! Она и раньше особой силой не отличалась, а теперь, в этом возрасте…

Вспомнила Елена Олеговна свою «спортивную» юность. Очень она стеснялась своего неумения быстро бегать, прыгать через «козла»… Этот «козёл» пугал её больше всего. Одноклассники потешались над ней, когда на уроках физкультуры Лена «работала» на «снарядах». У Нелли Дикаловой, худенькой и на вид слабенькой девочки-отличницы, всё получалось. Она бегала так быстро, как никто из девочек в классе. А у Леночки при команде учителя физкультуры Максима Андреевича «на старт!» замирало от ужаса сердце. А тут ещё Жорка Павлов в искажённом виде повторял команду физрука и при этом, гад такой, насмешливо смотрел на Леночку. Физрук: «Наааа старт!» А Жорка: «Наааа срать!» И всё! Леночка не могла сдвинуться с места. Ей было и смешно, и обидно одновременно. К финишу она прибегала последней. И всегда только так, и никак иначе. Дома она делилась с мамой своим «горем», и мама, как могла, успокаивала дочку: «Откуда тебе быть сильной, доченька моя?! Ты – в блокаду еле выжила…»

После детства пришла, как водится, юность, а Леночка продолжала «комплексовать» и завидовать своим подругам, которые умели быстро бегать и ловко прыгать.

Она завидовала не только своим одноклассницам, но и далеким от нее спартанским девушкам, о которых много читала. Спартанские девочки получали в детстве хорошее физическое воспитание и были спортивнее, выносливее и здоровее Афинских женщин. Ах, как она ими восхищалась!