class="p1">Впрочем, по большому счету, это и было профсоюзное собрание и вопрос сейчас я должна была решить важный. От того, как на него отреагируют пока еще мои слуги, молчаливый, исполнительный Степан и крикливая, словно галка весной, Екатерина Васильевна, зависило многое.

Я окинула взглядом большой зал трактира. Мощные бревенчатые стены тускло и благородно блестят отполированной, гладкой древесиной. Столы и стулья под стать им. Мощные, грубоватые и надежные, как нерушимые скалы домашнего быта. Нарочито небрежная резьба лишь подчеркивает тяжеловесность этой незамысловатой мебели. На барной стойке стоит пара пузатых самоваров, а за стойкой кассика жанра — бутылки, бутылочки и бутылища. Всех размеров, форм и цветов. Чуть дальше виднеется дверь на кухню. Она скорее похожа на крепостную защиту. Толстая древесина двери обшита железными, коваными полосами, словно она приготовилась к длительной осаде. Немного помятое кольцо ручки сияет праздничной, рыжей медью. Маленькие, но частые окна пропускают серый свет холодного утра. Он зябко вздрагивает на стеклянных поверхностях армии разномастных бутылок, лениво и маловыгодно освещает лицо сидящей напротив меня женщины. Скульптурное, точеное лицо молодого мужчины, серый, утренний свет испортить не в силах. Мимо воли любуюсь этим произведением матушки-природы, или породы? Но чувствую на себе сверлящий и ревнивый взгляд Екатерины Васильевны.

Я отвожу глаза и теперь внимательно разглядываю женцину. На вид ей лет сорок пять. Крепко сбитая фигура. Кожа хорошая, гладкая, розово-белая, про такую наверное говорят: —"кровь с молоком". Короткая и сильная, словно у борца шея держит маленькую головку. Должно быть от этого, все на ней мелкое и невыразительное. Глазки цвета старого свинца. Носик, словно маленький баклажанчик грустно повис, может быть от того, что его густо усыпали серо-рыжие, расплывчатые веснушки. Маленькие ушки розовыми мышками зарылись в рыжевато-серые волосы. Такого же цвета брови хмурятся, а маленький ротик кривится. Пухлую нижнюю губу закусили мелкие, белые зубки, и держат рот, как на замке. Видимо Екатерина Васильевна изо всех сил старается не проронить ни слова.

Перевожу взгляд на армию бутылок, рассматриваю мощные балки потолка. Тишина начинает давить, а я все еще не решила правильно ли сейчас поступаю. Моя интуиция вопит, что Катерина ненадежная и мутная личность, но пока другой кадидатуры на ее место я не вижу. К тому же, все ее недостатки уравновешивает ее муж, старательный и бесхитростный Степан. Вздохнув протяжно и тягостно, я решаюсь продолжить разговор.

— Наше знакомство прошло не очень гладко. Говорят, что первое впечатление самое верное. Но я так никогда не думала. Возможно я не очень понравилась вам, и работать на меня вы больше не будете. Но, как работники вы меня устраиваете. Надо признать, что Екатерина Васильевна, прекрасный организатор и замечательный повар, а Степан Степанович мастер на все руки, исполнительный и надежный работник, — мой голос звучал ровно и спокойно, словно я читала текст по бумажке.

От открытой, неожиданной похвалы, Екатерина Васильевна вспыхнула розовым румянцем, мелкие зубки еще яростней впились в нижнюю губу. Степан наклонил голову и опасливо покосился на жену, словно боялся ее реакции на мои добрые слова в свой адрес.

— Я хочу возродить"Сладкие Хрящики", а для этого мне нужны помощники. Сегодня я еду в город, что бы нанять штат слуг. Валериан Антонович, грозился мне помочь, но он человек занятой, прошла уже неделя, а он не дает о себе знать, — я вздохнула и развела руками.

— Сказать честно, я нуждаюсь в ваших советах Екатерина Васильевна, и если вы решите продолжить службу в"Сладких Хрящиках", то в город поедем мы вместе. Степан Степанович останется с детьми и на хозяйстве, — я задумалась на минуту. — Да..., жить конечно вы уже не будете в другом крыле трактира. Сами понимаете, что там располагаются комнаты для постояльцев, надеюсь в скором времени они будут заняты. Я видела, что за двухэтажным, хозяйским домом находится большая баня и в стороне три крепких домика. Отчего там никто не живет?

Белые, мелкие зубки не смогли сдержать поток слов который полился из маленького ротика Екатерины Васильевны.

— Благодарим за доверие, Эмма Платоновна. Нам идти некуда. "Сладкие Хрящики", мы считали своим домом, жили раньше в крайнем домике, в том который рядом с банькой стоит, но там теперь привидения бродят, вот мы со Степаном и перешли подальше. Здесь удобней, кладовые рядом, кухня вся в моем распоряжении, комнату самую просторную выбрали. Думали, что новых хозяев здесь уже никогда не будет, кто в такую даль из югов, то поедет, а мы как жили так будем жить...

Женщина поняла, что проболталась и опять прикусила нижнюю губу. Сердито надулась, ткнула Степана локтем в бок, словно это он был виноват в ее оплошности.

Я сделала вид, что не услышала ее последней фразы. Глаза отвела в сторону от ее настойчивого, тяжелого и вопрошающего взгляда серо-свинцовых глаз.

— Вот и хорошо, значит я на вас могу рассчитывать. Этот вопрос можно считать закрытым. А, что там за привидения вокруг бани бродят? — спросила я, поднимаясь из-за стола.

Супруги дружно, коротко переглянулись, словно маленькими мячиками перебросились. Степан хотел ответить, уже и рот открыл, но его опередила супруга. Криво улыбаясь, она тоже поднялась из-за стола.

— Да, я пошутила, Эмма Платоновна! Какие привидения? Баня старая, большая, вот и шумит там иногда ветер в трубе, — женщина рассмеялась мелким, влажным смехом, словно маленькая жаба заквакала. Ее глаза при этом холодно блеснули свинцовой синевой.

Мобиль сияя помытыми накануне темно-вишневыми боками, отражая холодный свет зимнего солнца тщательно начищенными бронзовыми вензелями декора, резво, словно застоявшийся в стойле конь несся по ровной, слегка заснеженной дороге. В своей прошлой жизни, которая все больше казалась мне ярким, но уже позабытым сном, я всегда относилась к своим автомобилям, как к живым существам и давала им имена. Вот и теперь сравнив темно-вишневого монстра с верным конем, неожиданно назвала его Буцефалом. Это имя очень подходило моему мобилю. Сильный, иногда норовыистый, но верный.

Я увеличивала скорость, давая мобилю возможность"размять", его стальные"кости". Мелькали толстые, оранжево-коричневые стволы сосен. Зелеными лапами махали нам вслед сумрачные, вечно недовольные ели. Изредка нам навстречу попадались, проезжающие мобили, их причудливые, а порой забавные формы заставляли меня отвлекаться от дороги и тогда колеса моего Буцефала, начинали выписывать рванные зигзаги.

Важно нахохлившись, рядом со мной сидела разнаряженная Екатерина. По случаю поездки, она одела новеньку шубку из серо-голубой норки. Шубка была ей явно великовата, ее длинные полы едва не мели землю, не смотря на то, что привычные валенки Екатерина Васильевна сегодня