Она снова посмотрела на Инессу:

— Вот ты меня не узнала, а я тебя сразу вспомнила.

Последние слова Клары Николаевны были обращены к Инессе. Та напряженно всматривалась в лицо соседки, стараясь вспомнить, при каких обстоятельствах они встречались. Понятное дело, что связующим звеном между ними выступал дядя Инессы, но сама она, кажется, мало что помнила.

— Ты приезжала к дяде в гости, он нас и познакомил, — напомнила Клара Николаевна. — Я принесла ему яблоки. Вы сидели на кухне, а на твоих волосах был розовый ободок. Очень яркий, поэтому я и запомнила.

— Точно, — улыбнулась Инесса. — Я его потом где-то потеряла.

— Слава богу, память к ней вернулась, — всплеснула руками Клара Николаевна. — Но сейчас ты здесь по другому поводу, да?

— По другому, — ответила Инесса.

— А я все ждала, когда хоть кто-то объявится, — покачала головой женщина. — Борис Семеныч в последнее время мало с кем общался. Похоронами занималась я. Он оставил мне деньги. Знал, что больше он никому не нужен. Мы дружили.

В комнате, залитой солнечным светом, повисло молчание. Клара Николаевна все еще смотрела на Инессу. Та тоже не отводила взгляд.

— А теперь ты приехала зачем? — негромко спросила Клара Николаевна.

— Есть причина, — ответила девушка. — Я, кажется, получила от дяди в наследство его квартиру.

— Ах, вот оно что, — задумчиво произнесла соседка. — Ну да.

Я приготовилась к худшему. Женщина могла все не так понять. Инессу можно было обвинить в чем угодно. В равнодушии ее матери по отношению к младшему брату, например. Наверняка Клара Николаевна была в курсе той давней истории. И плевать ей на то, что даже сама Инесса не знала о том, когда, сколько раз и какая именно кошка пробежала между ее родственниками. Или в отсутствии должного уважения к дяде, который мог любить ее и скучать по ней. В желании заполучить то ценное, что после него осталось. Наконец, в стремлении любым способом остаться в Москве.

Но Клара Николаевна снова удивила.

— Сейчас приду, — сообщила она и вышла из комнаты, но через минуту вернулась, держа в руке связку ключей.

— Борис Семеныч сказал мне, чтобы я это передала тебе. Передаю. Два замка — два ключа. Верхний замок, правда, не работает, поэтому закрывать дверь нужно только на нижний. Ну? Чего глаза прячешь? Подставляй руку.

Ключи опустились на раскрытую ладонь. Это был торжественный момент, я даже дыхание затаила. Впрочем, Клара Николаевна снова нас удивила.

— Я, грешным делом, думала, что вместо тебя придет кто-то другой.

Инесса заметно стушевалась. Я тоже не могла понять, о чем говорит Клара Николаевна.

— А что, есть еще кто-то, кто мог бы претендовать на квартиру? — тихо спросила Инесса.

— Не знаю, — поджала губы Клара Николаевна. — Это я так, предположила.

— А зачем тогда говорить такие вещи? — не выдержал Миша. — Если вы что-то знаете наверняка, то можете с нами поделиться.

— А ты тоже наследник, что ли?

Я тронула Мишу за руку. Он замолчал, и вовремя.

— Просто мы знаем о Борисе Семеновиче очень мало, — сказала я. — Я уж так… во множественном числе. Инесса у нас девушка стеснительная, застенчивая. Трепетный цветочек. Никогда ни о каком наследстве не мечтала. Соответственно к его получению готова не была. Но ваша фраза о том, что вместо нее вы ожидали кого-то другого, честно говоря, наводит на определенные мысли.

Клара Николаевна не желала развивать тему.

— Насколько мне известно, больше никаких наследников нет, — произнесла она. — А что я там сказала или подумала, вас не касается.

Миша с силой провел ладонями по коленям. Клара Николаевна внимательно следила за его действиями.

— Ладно, — проговорила она, когда Миша оставил в покое свои ноги. — А вы, полагаю, ради компании сюда явились?

Миша резко поднялся с дивана, шагнул к Кларе Николаевне. Она инстинктивно сделала шаг назад.

— Михаил Фрудберг, нотариус. В данный момент работаю на Инессу Локтеву. Помогаю разобраться в тонкостях делопроизводства, планирую вместе с ней обойти все «подводные камни», соблюсти формальности и не напортачить.

Клара Николаевна осторожно протянула Мише руку. Он поднес ее к губам и, улыбаясь, выпрямился.

Бедная женщина не знала, как на это реагировать. Миша конкретно переигрывал. Надо было срочно отвлечь ее внимание на себя.

— А я Таня, — представилась я.

— Нотариус? — с сомнением в голосе переспросила Клара Николаевна, осмотрев Мишу с ног до головы. — Вы меня в чем-то подозреваете? В каких-то махинациях с чужой квартирой?

— Ничего подобного, Клара Николаевна, — успокоила я ее. — Вы абсолютно ни при чем. Просто там, где внезапно появляется какое-то наследство, всегда есть вероятность обнаружения тех, кто захочет его получить незаконным способом.

Клара Николаевна посмотрела на Инессу, потом перевела взгляд на Мишу.

— Вот жила я себе спокойно, — тихо пробормотала она. — Думала, что ничего случиться не может. Да и с чего бы?..

— А тут приехали какие-то непонятные люди и напугали вас, — подхватил Миша. — Да?

Клара Николаевна гордо поправила прическу.

— А я и не испугалась.

Инесса громко вздохнула и откинулась на спинку дивана.

— Ребят, — заявила она, — а я и не думала, что все будет так…

Оказавшись за темно-красной дверью, обалдели все, кроме, пожалуй, Клары Николаевны. Даже Миша завис, едва его нога переступила через порог. Квартира Бориса Семеновича Игнатьева и в самом деле напоминала застывший фрагмент прошедшей эпохи, который хозяину квартиры удалось законсервировать и сохранить до нынешних дней. На языке так и крутились слова про остановившееся время, но настенные часы с маятником, висевшие на стене одной из комнат, это опровергали. И тикали они довольно громко. Время все-таки шло своим чередом.

Окна в каждой комнате были занавешены плотными бархатными шторами. Клара Николаевна рывком раздвигала их в стороны и тут же отходила на безопасное расстояние, потому что в свете, ворвавшемся в помещение, тут же начинали буйный танец маленькие пылевые смерчи.

— Пыльно, — всякий раз сокрушалась она, щурясь и прикрывая ладонью лицо. — После его смерти я регулярно от нее избавлялась по всей квартире. Но к шторам не прикасалась.

Инесса бледной тенью маячила где-то за нашими спинами, и я примерно представляла, что творится у нее в голове.

В самой просторной комнате Борис Семенович устроил себе рабочий кабинет. Здесь стоял тяжелый запах, который раньше я не чувствовала. Миша тоже обратил внимание на это обстоятельство.