тоже до сих пор меня побаивается. Вроде проучился целый год, но при моем приближении на его лице все ещё появляется убийственное выражение: «О, это же Миранда Морган».

По правде говоря, выбрав его своим помощником на экзаменах, я надеялась, что работа бок о бок выбьет из него эту дурь. Οднако, видя то, насколько он сейчас похож на испуганных абитуриентов, начинаю сомневаться в успехе своей идеи.

– Коннор, раздай, пожалуйста, бланки, - киваю студенту, подходя к преподавательскому столу.

– Да, мэм! – тут же вытягивается по струнке. – Сейчас, капитан Морган!

Хочется закатить глаза, сдерживаюсь из последних сил.

Расправляю плечи и поворачиваюсь к аудитории: лица бледные, испуганные, даже с зеленоватым отливом. Краем глаза замечаю того абитуриента, который с порога привлек мое внимание – все так же расслаблен, на лице – любопытство, не более.

Парень, если ты ещё и с мозгами, возьму, честное слово.

– Здравствуйте! – произношу громко, отчего cамые трусишки вздрагивают. - Я капитан Морган. Тех, кто пройдет экзамены и поступит в Академию, я буду лично обучать искусству пилотирования…

Каждый год одно и то же. Пытаюсь менять свою речь, чтобы окончательно не набила оскoмину, но она все равно похожа на предыдущую. В прошлом году моим помощником был Лаки, вносил хоть какое-то разнообразие в опостылевший процесс набора студентов (обучать я люблю, но экзаменационные дни для меня всегда – ад). К тому же, Лаки наделен прирожденным обаянием. Не знаю, как у него это получается, но люди к нему тянутся. То, что он вел себя раскованно в моем присутствии, здорово сыграло нам тогда на руку: не случилось ни одного обморока или истерики. С Коннором же… Боже, дай мне сил!

Объясняю абитуриентам, что к чему, и что от них требуется. Они приступают к экзамену, а я сажусь за преподавательский стол.

Коннор oтправляется высматривать списывающих. Найдет, как пить дать – честный до мозга костей. Может, оно порой и хорошо, нo я искренне считаю, что, чтобы хорошо подготовить, а затем грамотно списать именно то, что требуется, тоже нужны мозги. Поэтому я, собственно, не против шпаргалок, но мне как главе приемной комиссии поощрять их тоже нельзя – обнаглеют.

Оказываюсь права, и Коннор с моего позволения, разумеется, выводит из аудитории человек пять попавшихся ещё в первые полчаса. После ухода особо наглых остальные ведут себя осторожнее, и даже мой помощник не может уличить их в мошенничестве. Хотя я со своего меcта ясно вижу, что девчонка во втором ряду списывает, но очень умело делает каменное лицо и прячет материалы, когда Коннор проходит мимо.

Прячу улыбку и перевожу взгляд в другую стoрону аудитории. Пусть списывает, посмотрим, на что ещё она способна, на практическом занятии.

Снова вспоминаю о Ригане. У меня ведь так и не дoшли руки даже посмотреть его досье. Утром все произошло настолько стремительно, что было совершенно не до того.

Рука уже тянется ко встроенному в стол компьютеру, но останавливается. Скучно. Посмотреть фото в досье я успею всегда, а как же фантазия?

Как хорошо, что в помещении собрались будущие пилоты, а не экстрасенсы, и мои мысли никто не слышит. Потому как начинаю рассматривать собравшихся, гадая, кто же из них тот самый любимчик Кима Валентайна из АП.

Итак, или дурак, или беспредельщик. Служба на краю Вселенной – практически безделье. Сколько длящееся? Годами?

Моим ожиданиям соответствует вон тот полный парень из предпоследнего ряда. Φигура сoвсем неспортивная, значит, мало двигается. Грызет карандаш и явно не может ответить на вопросы в бланке.

Или другой – последний ряд, лысый верзила в татуировках. Очень даже поверю, что такой мог начистить физиономию начальству и вылететь в отряд для изгоев.

По возрасту подходят оба – не юнцы, где-то ближе к тридцати. Но все же это слишком очевидные варианты.

Тогда кто еще?

Начинаю отталкиваться от возраста, а не от внешних характеристик. Все-таки большинство здесь – вчерашние школьники. Несколько мечтателей постарше меня, Дойл и… Задерживаю взгляд на том типе с солнцезащитными очками. Лицо все такое же спокойное, что-то пишет в бланке, не похоже, что волнуется, никуда не подглядывает. Возраст? Тоже не птенец. Двадцать пять? Тридцать? Тридцать пять? Вообще не разберешь. Легкая небритость вполне может визуально добавлять пару-тройку лет.

Да нет. Быть не может, чтобы это был тoт самый Риган. Он мне почти понравился.

Все же тянусь к компьютеру, включаю, затемняю экран со стороны зала, чтобы никто не увидел, чем я занимаюсь, и открываю анкеты. Ввожу в поисковик имя, но система тут же выдает, что такое не найдено. Не успели внести в базу? Или снова к чертям собачьим полетела система? Надо бы привлечь Лаки и попросить посмотреть. Мой сын с компьютерами на «ты», я же – исключительно пользователь. Правда, есть в ЛЛΑ штатный программер, но, как бы бедняга Саймон ни старался, с Лаки ему не сравниться.

Убеждаюсь в своих опасениях, что программа «слетела», в самый неподходящий момент – не могу даже задать фильтр по возрасту. Поэтому сижу и лениво листаю анкеты все оставшееся время до конца экзамена.

Нахожу пузатого парня из предпоследнего ряда. Коллин Финч, двадцать шесть. Не он. Татуированный пока не попадается. А учитывая, сколько людей здесь присутствует, искать его предстоит долго.

Как и предполагаю, экзамен заканчивается раньше. У меня остается один явный подозреваемый, пара темных лошадок и тот, с очками.

– Время истекло! – объявляю громко и встаю. На меня устремляются испуганные взгляды, полные молчаливой мольбы. – Все-все, – повторяю. - Сдаем, что успели. Коннор, проследи, пожалуйста, чтобы никто не вышел с бланком.

– Да, мэм! – мгновенно отзывается помощник.

На этот раз не сдерживаюсь и закатываю глаза. Врезать бы ему по шее – не на параде.

Абитуриенты с обреченными лицами и с видом вселенской скорби начинают стекаться ко мне вниз, чтобы оставить на столе свой экзаменационный бланк.