Нет. Скорее всего, нет. Ведь остальные как-то умудрились поддерживать связь. В том же чате в аське. Господи, оказывается, ей еще кто-то пользуется!

– Эй! Мужик, те че, не видишь, что это частная территория? Ну-ка давай, вали отсюда.

Женя обернулся. Перед ним стоял быдловатого вида мужичок в форме какого-то ЧОПа. Спорить с таким было себе дороже. Как и доказывать, что не может стать частной собственностью место, которое еще недавно принадлежало народу. Место, с которым у этого самого народа было связано столько воспоминаний! Кто-то здесь назначал свидания, влюблялся, у кого-то именно здесь случился первый поцелуй, или, напротив, было разбито сердце, кто-то катал в коляске первенца, кто-то прогуливался с пожилыми родителями… Вот кому принадлежал этот старый парк на самом деле. Но черт с ним, как говорится. Он уже насмотрелся. И вспомнил, и заново прочувствовал.

Дорожки здесь были неровными всегда. Какого черта Кравец решил именно здесь прокатиться на новеньких роликах – непонятно. Может, потому, что хороших дорог в их городе в принципе не было. Поначалу как-то еще выходило, а потом колесико попало в выбоину, и он в одну секунду очутился на земле. Сила удара была такой, что Женя, приложившись о землю головой, даже ненадолго потерял сознание. А когда открыл глаза, встретился взглядом с нависающей над ним девочкой.

– Ты живой? – спросила она, хлопнув длинными, как метелки, ресницами.

– Кажется, да.

– И голова цела?

Женька приподнялся на локте, свезенном буквально до мяса. Потрогал свою черепушку и уверенно заявил:

– Ага. Но шишка, наверное, будет.

– Не будет. Пойдем, приложим лед. У моего отца здесь неподалеку ресторан, – похвалилась девочка, поднимаясь на крепкие ножки и подавая ему руку.

– Я Женя.

– А я – Мариам.

– Красивое имя, – ляпнул он и, не сообразив сразу, что делать девочкам комплименты совсем не круто и не по-взрослому, смутился. Бронзовые от загара щечки девочки заалели. Она пробормотала, что ему лучше переобуться. Он так и сделал. Потом они вместе спустились на набережную (Кравец, возомнив себя раненым на войне героем и войдя в роль, стал припадать на здоровую ногу), юркнули в узкий проулок. Через несколько метров очутились перед кафе «У Рубена». Завидев детей, к ним тут же ринулись взрослые. Стали расспрашивать, что да как. Подбадривать… Мать Мариам Лали обработала его боевые раны, отец Рубен в награду за стойкость (еще бы, он не заплакал, хотя было очень больно, и свезенный локоть щипал), угостил Женю сразу тремя шариками мороженого. Пока Кравец уплетал угощение за обе щеки, выяснилось, что они с Мариам зачислены в один класс.

– Как было бы хорошо, если бы нас посадили за одну парту! – мечтательно вздохнула Мариам. Женя облизал ложку и чуть повнимательнее присмотрелся к своей новой знакомой. Глаза у той, конечно, были удивительными. На пол-лица. И такие черные-е-е. А еще косы… Женя ни разу не видел, чтобы они были такими длинными и толстыми.

– Я бы хотел сидеть с Кешей Коганом.

– Никто не посадит мальчика с мальчиком, – авторитетно заявила Мариам.

– Ну, тогда ладно. 

Они просидели за одной партой с Мариам до седьмого класса, потом у них сменился классный руководитель, и вдруг оказалось, что они, почти старшеклассники, могут сидеть где им заблагорассудится. И с кем.

Да-да, он просидел с ней до седьмого класса, а при первой же возможности пересел за другую парту. Со свойственной детям жестокостью не подумав о том, каково будет ей.

А теперь, вот, оттрахал.

Казалось бы, ну, и что в этом такого? Они же взрослые люди! Но… Ладно. Он мужик, и известно на что повелся. А она?! Господи, да это же Мариам! Когда она из приличной девушки превратилась в… в… У него даже слов не находилось. В женщину, готовую на первом же свидании переспать с первым встречным? Так, выходит?

В этих раздумьях Женя поднялся в квартиру. Зашел в спальню. Простыни он сменить не успел, и царящий в комнате аромат ударил под дых. Кравец открыл Т*, оба его сообщения так и оставались не отвеченными. Ах вот, значит, как она теперь ведет себя с мужиками? Получила свое, и аривидерчи? «Интересно, что бы на это сказал дядя Рубен?» – мелькнула гаденькая мыслишка. Ну, хороша! И он тоже… хорош. Как он мог не разглядеть в ней девочку, которую видел ежедневно на протяжении десяти лет?! А она, как?!

Не находя себе места – воспоминания о минувшей ночи не давали ему расслабиться, Кравец сдернул провонявшие сексом простыни, включил стирку, застелил новое белье. После, не выдержав, достал из ящика свои старые фотографии. Мать обычно хранила их в бумажных пакетах, в которых те отдавали заказчикам на руки из печати, а теперь, вот, разложила по красивым альбомам. Может, она и впрямь чувствовала свое одиночество гораздо острей, чем думал Женя. Он представил мать перебирающей эти старые, изменившие цвет фотографии и ощутил острый укол вины.

Женя листал страницы альбома, пристально вглядываясь в лица. Неужели они в самом деле так изменились, что могли друг друга не узнать? Ну, да. На фото они как будто другие. Да все вообще другое. И нет… Например, эта комната – родом из детства. Та же кровать, те же обои, тот же комп! Как она могла не узнать их?! Нет. Быть такого не может!

Пролистав альбом до конца, уделив особое внимание фотографиям с выпускного, которые он, надо же, видел, кажется, в первый раз, Женя отложил альбомы в сторону и подошел к письменному столу.

Представив, сколько пыли за это время, скопилось в системном блоке, Кравец взялся за отвертку. Открутил крышку, осторожно тот прочистил и снова закрутил. На кнопку пуска он нажал скорее от нечего делать. Не особенно надеясь на то, что комп заработает. Но тот, к удивлению, загрузился. И (чудо чудное!) пиликнула аська.

На одной из крупных конференций из тех, которые он посещал с завидной регулярностью, как-то всерьез обсуждалась возможность путешествия во времени. Тогда он пропустил эту тему мимо ушей, подумал что-то вроде – вот идиоты, как можно тратить время на эти глупости?! И вот теперь он сидел абсолютно огорошенный, с полным ощущением того, что ему семнадцать, и впереди вся жизнь. И если этот старый комп не машина времени, то что тогда?

Он почему-то не посмел открыть чат. Чувствуя себя так, будто утратил на это право. Улегся в постель. Вот почему номер mari_am показался ему таким до боли знакомым. Он много раз его набирал в прошлом…

Испытывая ненормальный, болезненный интерес, он ввел в поисковик mari_am, первая же ссылка выбросила его в Инстаграм и… Да, это был ее Инстаграм. Определенно. И не ее – судя по всему, от неуверенной в себе девочки, которую он знал с детства, ничего не осталось. С каждого фото на него смотрела шикарная, сексуальная, знающая себе цену женщина.

– Срамота-то какая, – прошептал Кравец, не замечая, что брюзжит, как столетний дед, воспитанный, когда секса не было. – Ну, нет. Вы только посмотрите… Куда мир катится?

Особенно ему понравилась фотография, на которой Мариам что-то там якобы готовила. На щеке след от муки – во рту указательный палец, с которого она, смеясь, что-то слизывает. Шикарная грудь распирает серую меланжевую водолазу под горло. И все прилично вроде, если бы не торчащие под этой водолазкой соски… И так на каждом, на каждом, блин, фото. Мельчайшая деталь, которая, вероятно, кому-то другому, не такому озабоченному придурку, как он, может даже в глаза не бросалась.