– Да, папа.

– Ну так слушай. Давно, еще до твоего рождения, до моей женитьбы на твоей матери король обратился в парламент с просьбой о крупной сумме денег. Будучи членом – едва ли не самым младшим – этого парламента, я выступил против желания короля. И отчасти из-за сказанных мною слов король не получил всех денег, на какие рассчитывал.

Маргарет кивнула.

– Когда парламент дает королю деньги, их забирают у народа в виде налогов. Ты не знаешь, что это такое, когда-нибудь объясню. Но их приходится брать у людей… немного у одного… немного у другого… чтобы набрать большую сумму. Повышаются цены на продукты, чтобы часть полученных за них денег досталась королю. Люди заплатили уже много налогов, а король хотел, чтобы они платили еще и еще. Я решил, что нехорошо давать королю столько денег. Решил, что нехорошо обеднять людей еще больше. И сказал об этом.

– Это было нехорошо, папа.

– Моя маленькая Мег, ты понимаешь, почему это было нехорошо, или просто соглашаешься со мной?

– Соглашаюсь с тобой.

– Дочка, не доверяй мне слишком слепо. Я ведь всего-навсего человек. Слушай. Я считал себя правым. Король счел меня – неправым. А короли, как и маленькие девочки… мальчики… даже младенцы, не любят людей, которые не дают им делать то, что хочется. Поэтому… король не любит меня.

– Папа, тебя любят все, – удивленно сказала Маргарет.

– Ты любишь, – произнес он со смехом. – Но все – увы! – не обладают твоей чуткостью. Нет, Мег, король меня не любит. А когда короли не любят кого-то, они стараются причинить этому человеку зло.

Девочка испуганно подскочила, схватила отца за руку и потянула.

– Куда ты меня тащишь, Мег?

– Давай убежим.

– Куда же нам бежать?

– В другую страну, где у нас будет новый король.

– Мег, именно так я и собираюсь поступить. Но бояться тебе нечего и спешить так незачем. Мы должны взять с собой остальных. Потому я и ездил за границу… осмотреться в той стране. Очень скоро ты, я, мама, девочки и кое-кто из слуг уедем отсюда. Как тебе известно, у меня много хороших друзей. В их числе и очень влиятельный джентльмен – винчестерский епископ Фокс. Ты видела его у нас. Он предупредил меня, что король мною недоволен, и сказал, что может помирить меня с ним, если я признаю в парламенте свою ошибку.

– Папа, значит, он помирит тебя с королем?

– Нет, Мег, как я могу сказать, что был неправ, когда считаю себя правым и, доведись, снова поступил бы так же?

– Если епископ Фокс помирит тебя с королем, ты сможешь остаться дома.

– Это правда, Мег. Я люблю Сити. Посмотри на него. Давай подниму тебя. Ни один город в мире не кажется мне таким прекрасным. Вдали от Лондона я часто о нем думаю. И стану тосковать по нему, как по ближайшему другу. Смотри, Мег. Погляди на громадные бастионы нашего Тауэра. Какая мощная крепость! Какие страдания… какие радости… пережиты за этими стенами! Видишь речку? Как спокойно, тихо она течет! Но, Мег, что сказал Сатана Иисусу, когда показал Ему всю красоту мира? То же самое говорит мне внутри негромкий голосок. «Все это может быть твоим, – твердит он. – Всего за несколько слов». Мне нужно только сказать, что король был прав, а я нет. Что он вправе отбирать деньги у подданных, обеднять их и обогащаться сам. Нет, Мег, произнести этих слов я не могу. И они не принесли бы мне покоя. Мой Сити стал бы презирать меня за них; нет, Мег, на это я не пойду. – Томас поцеловал девочку и продолжал: – Забиваю эту маленькую головку такими долгими речами. Ну, Мег, улыбнись. Мы с тобой сможем быть счастливы, где угодно. Знаем тайну этого, правда? В чем она? – Быть вместе, – ответила Маргарет. Томас улыбнулся, кивнул, и они, взявшись за руки, пошли домой дальней дорогой. По Милк-стрит – там стоял дом, где родился Томас; он знал, что Мег любит бывать здесь и представлять отца таким же маленьким, как сама; мимо лавок с домашней птицей и дичью на Поултри, по Сколдинг-элли, где носились рассыльные с птицей, проданной их хозяевами, потому что там ее можно ощипать и опалить; в воздухе стоял запах жженых перьев. Зашли на Большой рынок с лавками, полными мяса и рыбы, с ларьками, где продавались фрукты, цветы, травы, коренья, и пришли домой в Баклерсбери, там приятно пахло специями и мазями. Маргарет казалось, что запахи эти занимают в ее жизни такое же неотъемлемое место, как и дом.

Томас смотрел на все эти места с любовной сосредоточенностью, приглядывался к каждой мелочи, словно хотел вспоминать их, став изгнанником из любимого Сити.

Когда они подходили к дому, он сказал дочери: – Мег, только никому ни слова. Дети перепугаются, мама тоже.

Девочка, гордая доверием отца, крепко сжала его руку.

Но ей было очень страшно, что до их отъезда могущественный король причинит зло ее отцу.

* * *

Народ на улицах волновался; жители Барки испытывали облегчение.

Король умер. С ним умер и страх.

На престол взошел еще не достигший восемнадцатилетия наследник. Отнюдь не скряга, как его отец; и люди с надеждой ожидали великого, славного правления. Семейству Томаса Мора стало незачем думать об отъезде.

По всему Сити звонили колокола. Люди на улицах плясали и пели. Как они могли жалеть о старом, жадном короле, когда венец готовился принять юный красавец?

Все говорили о тяжелых поборах покойного короля через своих подручных Эмпсона и Дадли. По городу носились слухи. Новый король любит свой народ, любит шутки и веселье. Он не похож на отца, ездившего в закрытом экипаже, чтобы не показывать народу свое безобразное лицо. Нет, этот король любит разъезжать открыто, в одежде из парчи и бархата, блистающего драгоценными камнями; любит показывать народу свое красивое лицо и принимать выражения восторга.

– Папа, – спросила Маргарет, – а что будет у нас с приходом нового короля?

– Начнется новая эра, – ответил он. – Жадность прежнего подавляла все, кроме возможности наживаться для немногих. Теперь Англия откроется для ученых. Нашему другу Эразму дадут здесь должность и приличное содержание, чтобы он продолжил занятия. Алчность будет искоренена. Новый король начнет новое славное правление.

– Вернет ли он деньги, которые старый отнял у народа?

Отец положил ладонь ей на голову.

– Вот этого сказать тебе я не могу.

– Но как он сможет понравиться народу, если не начнет с возврата денег?

– Маргарет, иногда ты мыслишь не по возрасту зрело.

Томас поцеловал дочь, показывая, что доволен ею; и она сказала:

– Даже если и нет, бояться уже нечего, правда, папа? Сатана больше не скажет тебе: «Все города мира твои…»

– Правда, Мег, – весело ответил он.

В гости пришел доктор Колет. Даже он отложил на время разговоры о литературе и теологии и принялся обсуждать нового короля.