Неужели она не знает того, кого так много лет считала своим кумиром? Почему он так на нее смотрит?

— Я в состоянии постоять за себя или за свою женщину, — продолжал Фил злым голосом. — Не надо считать меня слабаком.

— Я… я не считаю, — растерялась Нелли.

— Тогда какого дьявола ты все это мне говоришь? — рявкнул он. — Я помог тебе, потому что не мог иначе, а ты завела пластинку о том, что я не должен был этого делать!

— Просто я… Я испугалась, — тихо призналась Нелли. Ее до сих пор потряхивало от случившегося.

Услышав эти слова, Фил словно пришел в себя и, наконец, отпустил ее руку.

— Прости, девочка, — глухо сказал он. — Я не хотел тебя испугать. Или обидеть. Просто… Просто это мои проблемы.

Вид у Фила был усталый. На его лицо падали изломанные тени, и сейчас он выглядел на свой возраст, а не как ровесник Нелли. Только казался еще красивее, чем прежде — она не могла оторвать взгляд от его лица с тонкими чертами. Она смотрела на него и ничего не могла сказать.

— Я уйду, не буду мешать. Веселись и не переживай — ты будешь в безопасности. Я прослежу.

Сунув руки в карманы, он направился к двери, а Нелли смотрела на его спину, закусив губу.

Надо решиться. Сейчас или никогда. Сейчас или…

Сейчас.

— Филипп, — набравшись смелости, позвала она его по имени. Скольких сил ей это стоило!..

Он обернулся.

— Что?

— Ты сказал, что способен постоять за свою женщину, — тихо, но уверенно сказала Нелли, подошла к нему и взяла за рукав. — Ты видишь во мне женщину? Или я навечно останусь тринадцатилетним подростком в твоих глазах?

— Почему ты спрашиваешь об этом, Нэл? — Голос Фила был мягким. От такого хотелось таять, как мороженное на горячих пальцах.

— Потому что я давно не ребенок. Потому что мы целовались. Потому что ты мне нравишься! — выпалила девушка. — Не как музыкант. Как мужчина.

Какое-то время Фил смотрел на нее — так, словно впервые видел. А после взял двумя пальцами за подбородок. Взял аккуратно. И чуть приподнял ее голову.

— Зачем ты сейчас это говоришь? — спросил он. — Что ты хочешь, Нэл?

«Тебя», — хотелось ответить ей.

— Нэл?

Она решила быть не только смелой, но и честной.

— Я влюблена в тебя, — гладя в его глаза, ответила Нелли. — И я устала тебя ждать. Устала быть ребенком в твоих глазах. Устала осознавать раз за разом, что другие парни мне не нужны. Что рядом с другими нет бабочек в животе. Что я не могу без того, кто не видит во мне женщину. Что…

Нелли не договорила — Фил прижал указательный палец к ее губам.

— Ты пьяна? — растеряно спросил он. — Не говори этого, хватит. Ты ведь потом жалеть будешь, что говорила мне все это, Нэл!

Она убрала его руку, но не отпустила ее — напротив, переплела свои пальцы с его.

— Я не пила. И я не буду жалеть. Я бы желала, если бы промолчала. К тому же, ты сам виноват, — свела брови Нелли. — Это ты поцеловал меня на крыше. Ты дал мне надежду. Ты, Филипп. Поэтому теперь моя очередь.

Она обняла его за пояс и потянулась за поцелуем. Сама впервые целовала парня.

Сначала Нелли думала, что Фил оттолкнет ее, однако он этого не сделал. Просто стоял, опустив руки. То ли ждал чего-то, то ли не знал, как поступить. Она коснулась своими губами его губ, чуть приоткрытых и теплых. Осторожно провела по ним языком. Замерла. Запустила руку в его густые волосы, чуть сжала их. Углубила поцелуй.

Фил не отвечал, и Нелли отстранилась, сгорая со стыда. Но, не сдержавшись, поцеловала его в гладко выбритую щеку, а после прижалась к ней своей щекой, словно прощаясь.

Нелли отпустила Фила, в панике думая, что делать дальше — наверное, убегать прочь. Однако он вдруг обхватил ее за предплечья и прижал к стене. Склонился — так, что его губы касались ее губ. И прошептал, обжигая дыханием:

— Куда?

— Уйду.

Одна его ладонь коснулась ее щеки и скользнула на шею. Вторая оказалась на талии.

— Я тебя не отпускал.

Ответить Нелли не успела — все так же прижимая ее к стене, Фил поцеловал ее. Неспешно, но требовательно. Безумно нежно. Так, что опешившую девушку тотчас охватило знакомой волной жара и приятой слабости, от которой подкашивались коленки. Фил углубил поцелуй с тихим полустоном, и по телу девушки пробежала дрожь удовольствия. Может быть, ей это сниться? Может быть, на нее все же упала все это чертово шампанское, она потеряла сознание и видит прекрасные сны?

Нелли нашла в себе силы ущипнуть себя. И боль заставила ее понять, что все это правда. Они целуются. Снова. И Фил явно больше не видит в ней ребенка. Он понял, какой она стала. И он должен понять, как сильно она его любит.

Нелли откинула голову назад, разрешая целовать себя в шею.

В какой-то момент Фил легко подхватил Нелли на руки, и она оказалась на подоконнике — слишком широком для такого узкого окна. Она сидела, прижимаясь острыми коленями к его бердам, а он стоял, обнимая ее и целуя, словно безумный.

Это было неожиданно. Это было безумно. И это было прекрасно.

Фил стоило больших усилий оторваться от Нелли и заглянуть в ее лицо, обхватив его обеими ладонями. Ее щеки горели.

— И что ты со мной делаешь, женщина? — шутливо спросил он.

— То же, что и вы со мной, мужчина, — выдохнула она и, обняв, прижалась к его груди. Нелли казалось, что она слышит, как бьется его сердце. А он гладил ее по волосам и шептал что-то ласковое. После он усадил ее на подоконник рядом с собой и обнял. Огни города светили им в спину.

Какое-то время они молчали. Нелли приходила в себя после умопомрачительного поцелуя. А Фил успокаивался — не хотел заходить далеко в полутемной подсобке.

— Тебе понравилось? — не выдержала Нелли.

— Да, — просто ответил он, играя с ее волосами.

— Я не ребенок, — на всякий случай предупредила она его. — Я взрослая самостоятельная женщина.

— Я уже понял, — по-доброму усмехнулся ее Медвежонок.

— Можно вопрос?

— Задавай.

— Ты был сегодня… неожиданным. Я не думала, что можешь быть таким, — призналась Нелли.

— Разочаровал?

— Нисколько. Скорее, открылся с новой стороны. Я поняла, что многое о тебе не знаю.

— Многое, — с неожиданной горечью подтворил он

— Почему ты так зациклен на этом? На слабости? — спросила Нелли.

Она даже и не ждала, что он ответит. А он ответил. Откровенно. Может быть, просто хотел выговориться, может быть, доверял ей.

— Все всегда считали меня слабаком, — сказал Фил, глядя на огни города. — С детства. Я был спокойным и тихим, учился в музыкальной школе по классу гитары, и одноклассники считали, что я маменькин сыночек и ботаник, потому что всюду таскаюсь с зачехленной гитарой наперевес. Я был слабаком, а мой брат — сильным, хоть мы и выглядели одинаково. Игорь, он всегда был в центре внимания. Душа компании, любимчик девчонок, авторитет у парней. Не думай, что я будут говорить о нем плохо, — усмехнулся Фил. — Игорь — лучший брат, которого можно было пожелать. Он всегда меня защищал, даже от самого себя. Но я всегда понимал разницу между нами. В старшей школе меня не трогали только потому, что я — брат Демина. Девчонки хотели со мной тусоваться только потому, что я — брат Демина. На тусовки меня звали только потому, что я — брат Демина. И я всегда считал себя хуже, чем он. Я злился, винил его, родителей, весь окружающий мир. Хотел быть лучше, но понимал, что лучше брата мне не стать. Я слабак. Это въелось под кожу. Да так, что было не вытравить.