В повадках нежданного товарища его не было, однако, ничего приторного и сладкого. Ничего деланного.

Бессознательная ухмылка блуждала на губах юноши, мешая ему хмуриться и сердиться.

Отуманенный взгляд его задержался тут на ристалище, Юлий увидел, что происходит: все тот же змей с застрявшей в зубах жертвой. Растянувшись цепочкой, лубяные ратники отжимали зрителей. Потрясая метлами и граблями, что-то выкрикивая, разъезжали витязи, а потом явилось над головами, затрепетало черное знамя на прикрепленном к спине всадника древке.

С высокого приступка для горшков с цветами, куда удалось вскарабкаться, когда толпа совершенно закрыла от него зрелище, Юлий различил новые подробности: мохнатая и вытянутая, как у лисы, морда всадника посверкивала клыками, вытянутые губы змеились подобием улыбки. Черный всадник на черном коне с черным стягом за спиной и с тяжелой боевой метлой в руках; шлемом ему служила епископская митра. Вызывающе потряхивая оружием, сатанинский витязь взывал к зрителям, которые отвечали ему ропотом. В середине поля припал к земле оставленный толпой змей; короткий зад его продолжался бревном, за которое толкают и поворачивают.

А в зубах у чудовища трепыхались красные штаны, которые и возбудили у Юлия первое смутное беспокойство.

Нахмурившись, он спрыгнул с приступка и стал пробираться на ристалище. Он выступил вперед на освобожденное для ратоборств, опустевшее поле с той естественной свободой, которая отличает иногда нелюдимых как будто бы, держащихся особняком людей. Смелость эта проистекала из того же источника, что и замкнутость: внутренне сосредоточенный, Юлий не придавал значения ожиданиям и настроениям толпы.

Подозрения его подтвердились: застрявшая в змеевой пасти жертва была недавняя его соратница по помойным страстям ряженая под мальчика девушка. Рухнувший со ставнем в руках аромат фиалок.

Попала ли она в нынешнее, замысловатое, скажем прямо, положение по собственной воле?

Впору было усомниться теперь и в улыбке, и в аромате, в самой памяти ощущений… в той невинной… не сознающей себя детской возне, которая сопровождала их нелепые похождения.

Не подстроено ли приключение от начала и до конца?

Нехорошая, черная мысль стеснила сердце.

Все это — ясноглазая и стройная… мальчишка, нечаянные, товарищеские прикосновения которой так остро он теперь помнил… и все это в целом, вся паутина обстоятельств — и путаница тесных улиц, ведущая в западню… и самый праздник… и толпы бесноватого народа… Не есть ли это все наваждение? Невесть кем созданная видимость и соблазн? Морок.

— Но сколько ж можно? — сказала Золотинка с мукой — она узнала своего Нелюдима и под маской.

Она произнесла это так неестественно ровно, сдерживая боль, что Юлий шагнул ближе, чтобы разобрать притворяется или нет.

Золотинка кривилась и жмурилась, рукой она упиралась в шершавую морду змея и в безнадежной попытке высвободиться тряхнула головой — шляпа свалилась, недолго зависнув на заколках, обрушился наземь сноп волос.

Закусив губу, девушка обратила к товарищу полные боли глаза.

Если все это было подстроено нарочно… чтобы погубить Юлия, то цель эта, выходит, была достигнута.

Сердце юноши билось беспокойными шаткими ударами, как если бы и сердце само готовилось на что-то решиться. И Юлий понял, что вот так же беспомощно, обречено стоял его умный и сильный брат Громол перед своей бесовкой, когда вдруг — ведь когда-то же это случилось в первый раз, вдруг! — она объявилась перед ним во всем своем обольстительном коварстве. Наверное, и Громол точно так же вот понял, что погиб. Мало же это ему помогло!

Рядом с Юлием уже стоял барабанщик и другой служитель со всей деревянной сбруей шутовского ратника на руках. Барабанщик тронул Юлия за плечо: пора! Они уж знали, что выхода ему нет! Другой человек предлагал деревянный щит, на котором, как на подносе, лежал деревянный меч, плетенный из лозы шлем и плетенный же панцирь.

Но Юлий отмахнулся от непрошеных услуг, он бросился за шестом, который приметил на ристалище еще прежде. Тот самый помойный шест.

Больше к Юлию никто не приставал, барабанщик с напарником удалились поспешным шагом, толпа настороженно притихла, смолкли разнузданные голоса.

Юлий не задумывался, что это значит. Он занялся чудовищем: там, где застряла девушка, обитые войлоком челюсти размыкались, образуя кривую ухмылку; Юлий вставил шест в пасть между зубов под ноздрями и навалился всем телом — пасть заскрипела, раздаваясь, и девушка со слабым стоном подвинулась.

Жестокий удар в спину бросил его наземь. Юлий не вскрикнул — на продранных коленях брызнула, мешаясь с грязью, кровь, содраны были ладони, локоть, а черный всадник, поразив противника меж лопаток, гикнул и вздыбил коня. Змеева пасть захлопнулась, защемив конец шеста, который взвился вверх; Золотинка, внезапно передавленная в поясе, оказалась разрезана пополам: туловище и руки снаружи, а ноги в пасти.

— Берегись! — истошно завопила Золотинка.

Пытаясь подняться, юноша оглянулся на крик — и черный витязь поразил в плечо. Жесткая, ровно подрубленная метла обожгла юношу, он опрокинулся.

Бросив поводья, черный витязь перехватил метлу и ударил упавшего сверху, как цепом, — раз и еще, изворачиваясь на неспокойном коне. Изодранный, избитый Юлий вертелся волком и рычал; не успевал он подняться, только лицо и глаза берег, перекатываясь в облаке пыли. А когда вскочил, повержен был страшным тычком сверху — черный всадник поднял коня и обратив метлу прутьями вниз, ударил. Юлий грянулся.

Очумело галдящая толпа притихла — дохнуло непрошеным, что-то действительно жуткое происходило, не шуточное.

Извиваясь, Золотинка вскрикивала при каждом ударе метлы — по рукам, ногам, в голову! Улучив миг, когда конь вздыбился и пронес всадника, Юлий перекатился в пыли и вскочил, чтобы спрятаться от противника за змеем. Вмиг оказался он за преградой.

Длинный нос витязя, поматывался и вздрагивал, передразнивая горячку борьбы, лисья эта пасть извивалась, меняя язвительную ухмылку на оскал. Хищно пошмыгивая, бес не спускал взгляд с безоружного противника.

Тут Золотинка уразумела, отчего так пугливо-послушно кидается вскачь конь: огромные петушиные лапы беса кончались страшными когтями. Вот тронул он черного коня, чуть шевельнул ногами и тот махнул через бревно — бес поскакал по кругу.

Юлий — куда пешему против конного! — бежал, огибая змея; полным конским махом несся за ним бес и нагнал. Удар меж лопаток — подбитый юноша нырнул вниз и метнулся назад. Бес продолжал скакать тем же крутым винтом по выбитому копытами кольцу и в несколько мгновений налетел на бегущего навстречу противника. Юлий шарахнулся — заранее перегнувшись в седле набок, на всем скаку достал его бес в шею.

Ах, как вскрикнула Золотинка! Извернулась до боли в позвоночнике и достала-таки кончиками пальцев шест — она попыталась его вытащить.

Юноша не упал, хотя, толкнувшись вперед, пролетел несколько шагов на полусогнутых. Раз — бросился он наземь — и закатился под низкое брюхо змея.