меня как свидетеля или возможного подозреваемого шериф Морли Хейт. Джессапа же я видел только на расстоянии и мог лишь мечтать о личной встрече.

Джессап лучезарно улыбнулся Лили:

– Прошу извинить меня за недоразумение, мисс Роуэн. Мистер Гудвин заявил, что надо говорить «пожалуйста», так что я говорю это сейчас. Пожалуйста, рассматривайте нашу беседу как конфиденциальную. Я убежден, что вы сумеете сохранить все услышанное в тайне. Мистер Гудвин сказал, что нам следовало все вам честно рассказать, и сейчас я собираюсь исправить свое упущение. Я не займу у вас много времени. Сегодня рано утром мне позвонило официальное лицо из Хелены… очень влиятельный и высокопоставленный человек. Он попросил меня приехать к нему как можно раньше и прихватить с собой материалы на Харви Греве. Я отправился в Хелену и провел с ним три часа. Ему был нужен подробный отчет, который я надиктовал секретарше, после чего он долго задавал мне вопросы. Очень много вопросов.

Он снова улыбнулся Лили, потом мне и повернулся к Лили:

– Случай этот весьма необычен. На моей памяти впервые гене… такой влиятельный деятель вызывает окружного прокурора, чтобы ознакомиться с материалами дела. Тем более дела об убийстве. Конечно, я поинтересовался, зачем нужна такая срочность, но ответ меня не удовлетворил. Я покинул его кабинет, даже не представляя, что могло случиться. Лишь отъехав миль на двадцать, я вдруг сообразил, что вы могли… скажем, вмешаться. Вам небезразлична судьба Харви Греве, что вполне естественно. Вы наняли Лютера Доусона, нашего видного адвоката, защищать его. Я не знаю, каковы ваши политические связи, но женщина с вашим положением и состоянием должна быть знакома со многими влиятельными лицами. Поэтому я развернул машину, вернулся в Хелену и рассказал обо всем мистеру Доусону. Он сказал, что ничего не знает об обращении к… этому человеку, но согласился, что стоит спросить вас, и позвонил вам. Я вовсе не говорю, что вы поступили неправильно, нет, но, если столь высокопоставленное лицо собирается вмешаться в проводимое мной расследование, я имею право хотя бы знать почему. Мистер Доусон, как адвокат обвиняемого, тоже хотел бы это знать. – Джессап на мгновение замолчал, чтобы улыбнуться, потом заключил: – Конечно, все, что вы мне скажете, тоже будет считаться строго конфиденциальным.

Знай они Лили так, как знал ее я, то поняли бы, что маленькие круги, которые она вычерчивала носком туфли, означали, что она страшно разозлена. К тому же ее левый глаз был чуть заметно прищурен, что еще более усугубляло положение.

– Так вы спрашиваете меня, – с вызовом начала Лили, – не использовала ли я свои связи, чтобы надавить на кого-то в Хелене?

– Ну… я бы не сказал так категорично.

– А я говорю. И это вовсе не конфиденциально, мистер Джессап. Я считаю, что вы поступили некорректно. Вы представляете обвинение. С какой стати вы задаете мне вопросы и считаете, что я должна перед вами отчитываться? Если вы вернетесь к своей машине, то мистер Доусон через минуту догонит вас.

– Заверяю вас, мисс Роуэн…

– Черт побери, или вы ждете, что мистер Гудвин выставит вас силой?!

Она встала, должно быть, для того, чтобы помочь мне тащить окружного прокурора. Джессап посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Доусона. Тот потряс головой. Джессап, уже без улыбки, встал и вышел, не торопясь, с достоинством. Когда он подошел к «доджу», Лили напустилась на Доусона:

– Не знаю, насколько корректно поступили вы, мистер Доусон, но мне это не важно, хотя и неприятно. Тем не менее я облегчу вашу душу, чтобы вы могли защищать своих клиентов, включая Харви Греве. Так вот, я не обращалась ни к кому, кроме местных жителей, и ни к кому из Хелены, так что мне непонятно, почему высокопоставленное лицо проявило такой интерес к этому делу. А тебе, Арчи?

– Мне тоже.

– Значит, ставим точку. Теперь пойдем выпьем.

Она направилась к двери в дом, а я двинулся следом. Войдя, она повернула налево в коридор, я же задержался в гостиной и увидел, как Доусон залез в «додж» и сел за руль. Когда машина исчезла за поворотом дороги, я прошагал на кухню. Лили клала в ведерко кусочки льда, а Мими нарезала на столе помидоры, которые я купил у Вотера.

– Даже не могу припомнить, когда в последний раз я была в таком бешенстве, – процедила Лили.

– О, это с тобой часто случается, – небрежно бросил я, потом полез за бумажником, извлек два доллара и протянул ей. – Ты выиграла, черт побери!

– Что выиграла?

Круглые голубые глаза Мими, так подходившие к ее округлому лицу, которое так шло остальным округлым частям ее тела, взметнулись на меня, но почти тут же она потупила взор. В присутствии Мими мы общались с Лили столь же непринужденно, как Ниро Вулф со мной при Фрице.

– Я же сказал, – напомнил я, – что ставлю два против одного на то, что в деле случился благоприятный для нас поворот. Вот тебе эти «два». Ничего не случилось.

– Но я же не приняла пари. И потом, откуда ты знаешь? Если такой высокопоставленный человек…

– Это генеральный прокурор. Джессап почти проговорился. – Я засунул бумажник в карман и снял с полки джин и вермут. – А ты не догадалась, для кого предназначался отчет?

– Нет. – Она наклонила голову. – Значит, это ты обращался к кому-то.

– Нет, не я. Но ставлю десять против одного, что догадался. Я ведь как-никак сыщик. Так вот, письмо я отправил в субботу. Он получил его вчера утром, так что, поднявшись к орхидеям, выместил злость на Теодоре. За ланчем у него пропал аппетит. На самом деле я вовсе не считаю, что совершенно необходим для его жизни, удобства и благополучия, но он думает иначе. Я не написал, когда вернусь – то ли через неделю, то ли через месяц или два, – а он не выносит неясности.

– Значит, он позвонил генеральному прокурору Монтаны и затребовал отчет…

– Нет, но кому-то он позвонил, это как пить дать. – Я смешал напитки в шейкере и принялся его трясти. – Многие люди до сих пор благодарны ему за оказанные услуги, и некоторые из них занимают такое положение, что вполне могут набрать номер губернатора или даже президента, не говоря уже о генеральном прокуроре. Вулф позвонил одному из них, а уж тот перезвонил в Хелену. Вулф и не просил об особом одолжении – ему нужен всего лишь отчет о деле. А из отчета станет ясно, что дело против Греве железобетонное. Возможно, Вулфу уже позвонили, тогда перед обедом он и вовсе утратил аппетит. – Я взглянул на