Римская армия, встретившая войско кельтов на подступах к городу в 390 году до Р.Х., в ужасе бежала. Остатки её укрылись в крепости Капитолия, которая, конечно, не могла вместить всех жителей столицы. Старики, женщины и дети остались в домах ожидать своей участи. Впервые за 350 лет существования государства враг ворвался в Рим. "Стоны женщин, плач детей, рёв огня, треск рушащихся зданий терзали сердца воинов на стенах Капитолия… Толпы вооружённых варваров носились по знакомым улицам, неся гибель и разрушение. Никогда ещё люди с оружием в руках не были в таком жалком положении — запертые в крепости, они должны были смотреть, как всё, что было им дорого, гибло под мечами врагов".5

Видимо, отчаяние вернуло мужество защитникам крепости. Попытки кельтов взять Капитолий штурмом были отбиты. Началась осада, которая прославила не только римских воинов, но и римских гусей: это они, своими ночными криками, предупредили стражу о том, что враги карабкаются по утёсу, считавшемуся неприступным. Проходил месяц за месяцем, но римляне не сдавались. В самом начале осады, увлёкшись грабежом, кельты неосмотрительно дали сгореть запасам зерна в городе. Их попытки добывать продовольствие в окрестностях часто кончались гибелью посланных отрядов. От скученности, от гниющих неубранных трупов, среди кочевников начались болезни. "Удушливые облака пыли и пепла поднимались при каждом дуновении ветра… Жара была невыносима для кельтов, привыкших к влажному прохладному климату… Болезни начали косить их, и у живых не было сил хоронить мёртвых — их просто сваливали в кучи и сжигали".6

В конце концов, и осаждённые, и осаждающие были так измучены голодом, что согласились на переговоры. Римляне были готовы уплатить тысячу фунтов золота в качестве выкупа. Однако, к этому моменту, их знаменитый полководец, Фурий Камилл, сумел собрать — сформировать — воодушевить — армию из римлян, остававшихся в других городах республики. С этим войском он явился под стены столицы и нанёс сокрушительное поражение захватчикам.7 Уцелевшие кельты бежали за Апеннинские горы, где их племена давно уже обосновались — обжились — в долине реки По и по берегам Адриатического моря. Оттуда они возобновили свои набеги на Рим и другие земледельческие государства Италии.

Если спросить сегодняшнего старшеклассника или даже студента исторического факультета "кто такие были кельты?", разве что считанные отличники смогут ответить что-то вразумительное. Однако причина этого не в лени студентов или в низком качестве преподавания, учебников, энциклопедий. Где данный народ жил и когда? — вот первое, что мы пытаемся узнать, погружаясь в "племён минувших договоры". Но оказывается, что кельтов невозможно вписать ни в какую хронологическую сетку, невозможно поймать и в сеть, образованную меридианами и широтами. Создаётся впечатление, что они проникали повсюду, обитали — кочевали — везде и всегда — только под разными именами. Тех, кто избрал территорию современной Южной Франции, называли галлами, на территории Швейцарии обосновались гельветы, на Балканском полуострове и в Малой Азии — галаты, в Богемии — бойи, в Испании — кельтиберы. Кельтские захоронения археологи находят в Бретани и Нормандии, Ирландии и Уэльсе, Шотландии и Дании. Учёные лингвисты обнаруживают следы кельтских наречий в древних сагах европейских и скандинавских народов.

В 335 году до Р.Х. одно кельтское посольство добралось даже до далёкой Македонии и посетило двор Александра Великого, с предложениями союза и дружбы. Если верить историку Страбону, Александр принял их доброжелательно и спросил во время пира, есть ли на свете что-то, чего бы они боялись, ожидая, что они укажут на него самого. "Мы не боимся ничего, — ответили кельты. — Ну, разве что — вдруг небо упадёт нам на головы". Спустя двенадцать лет кельты снова упоминаются среди посетителей ставки великого полководца — теперь уже в захваченном Вавилоне.8 Возможно, именно эти посольства принесли кельтским племенам известия о богатствах азиатских царств и стимулировали их последующую экспансию на восток.

Те кельтские племена, которым удалось закрепиться в 4-ом веке до Р.Х. на севере Италии, назывались инсубры, сеноны, лингоны, циноманы. Долгая борьба Рима с этими племенами протекала по всем этапам и по всем стандартам, характерным для противоборства народа Альфа с народом Бета. Уже при атаке на Рим в 390 году кельты продемонстрировали иррациональную тягу к бессмысленному разрушению, к тотальному уничтожению мирного населения. "В течение многих дней варвары грабили дома… потом сжигали их дотла… Они разгромили весь город, предавая мечу старых и молодых, мужчин, женщин и детей".9

Заключение "прочного мира" с кельтами было невозможно просто потому, что — как и у других кочевников — вся социально-иерархическая структура их племён была создана для войны — определялась войной — испытывалась набегами и сражениями. Вождём становился тот, кто сумел отрубить больше иноплеменных голов и награбить больше добычи. Воинственная молодёжь стремилась примкнуть к такому, чтобы завоевать себе славу и престиж в следующем набеге. Вождь, который попытался бы "призвать к миру с соседями", был бы немедленно сброшен, и на его место найден другой.

Учебники истории рассказывают нам о войнах Римской республики с Карфагеном, с Эпиром, с Сиракузами, с Грецией. Но для войн с кельтами в учебниках не хватило бы страниц, потому что они происходили чуть не каждый год, хотя часто сводились к пограничным набегам и грабежам. Римские ответные карательные экспедиции не достигали цели. Враг, не имевший городов, как бы исчезал — растворялся — в горах, болотах, лесах. Попытки основать военные колонии на территории кельтов были затруднены отсутствием безопасных дорог; любой гонец с приказом, любой обоз с продовольствием или снаряжением мог быть легко перехвачен и уничтожен.

Всё же случались и крупные сражения. В 283 году до Р.Х. римляне разбили племя сенонов и основали колонию на берегу Адриатического моря. В 225 году объединённая армия бойев, инсурбов и тауритов двинулась на Рим через Этрурию. В столице паника была так велика, что сенат принял решение возобновить человеческие жертвоприношения: два пленных галла были зарыты живыми на Форуме, чтобы умилостивить богов.10 То ли богам понравились жертвы, то ли римские легионы были уже не те, что 150 лет назад: в тяжёлой битве кельты были разгромлены, потеряв 40 тысяч убитыми и 10 тысяч взятыми в плен. Их удалось оттеснить за Апеннины, но семь лет спустя они опять угрожают Риму — теперь уже в составе армии вторгшегося Ганнибала.11

На этом моменте следует задержаться.

Не один Ганнибал использовал кочевников в качестве военных наёмников. Дионисий Первый, тиран Сиракуз, и его сын, Дионисий Второй (правили в 405–344 годах до Р.Х.), всегда имели кельтские отряды в составе своих армий, причём не только тех, что действовали в Италии. К северу от Альп жило кельтское племя гесатов, которое, кажется, ничем другим не занималось, кроме военной службы за плату — и под любыми знамёнами. Кельтские наёмники часто упоминаются при описании войн, бушевавших в Малой Азии в 3-м веке до Р.Х. На знаменитом Пергамском алтаре мы видим изображения поверженных кельтов, в том числе скульптуру, получившую в римской копии название "Умирающий галл".12 Военная доблесть становилась "дефицитным товаром" в осёдлых государствах, и покупка её у кочевников представлялась выгодной сделкой. В награду наёмники получали не только деньги, но часто — и территории для расселения. Увы, своей природе они изменить не могли и вскоре начинали набеги с этих территорий на своих бывших нанимателей.