видимо, никак. Также слышала, что имеются специалисты, которым по плечу устроить беспорядки в нужное время и в нужном месте.

Устранение неугодных также входило в сферу деятельности. И вот эту самую деятельность я очень хорошо знаю, потому что последние три года под крылом Грола именно этим занималась. Нравилось ли мне убивать? Не знаю. Не думала над этим. Тогда не думала. Жизнь на дне Марстауна быстро меняет приоритеты. И то, что когда-то ты ни за какие коврижки не сделала бы, через некоторое время становится обыденностью. Кровь перестаёт пугать, чужая смерть не вызывает жалости, а после убийства человека собственными руками не мучает совесть и «кровавые мальчики» по ночам не досаждают.

Но всё это было потом, а вначале…

– О! Смотрю, Сивый потрудился на славу. – Скрипучий голос прямо сочился радушием и довольством.

Впервые увидев Грола воочию, я едва умудрилась не обгадить и без того грязнющие пижамные штанишки, в которых вынужденно продолжала «щеголять»: другой-то одежды не было. В общем, еле удержала сфинктер, до того мужик был страшен. Да и мужчиной дядька на самом деле был своеобразным. Ве-е-есьма-а-а своеобразным.

Начнём с того, что глаз как таковых у него не было. Вместо них – узкий ободок визора, неизвестно как держащийся на роже и не спадающий. Это сейчас я понимаю: дешёвый заменитель глаз был интегрирован в череп, на виду – только тёмный ободок сенсорной пластины. Сенсорной потому, что в ней не только оптика находится, а в придачу ещё куча всяких чувствительных приблуд, позволяющих видеть в разных диапазонах.

Ну да ладно с визором, на той харе других достопримечательностей хватало. Одних шрамов не перечесть. Порой казалось, если приглядеться, что они будто наслаивались друг на друга. Одного уха не хватало, но всё равно ушей у него на одно больше, чем у меня. Нос тоже был на месте, но огромный такой, больше похожий на клюв хищной птицы. Лицо безгубое, как у жабы, но тем не менее это, видимо, от природы, а не так, как в моём случае. Одна рука, правая, заменена биокибернетическим протезом. Ног нет вообще. Ну, имеется в виду, что как бы до сих пор при перечислении потери исчислялись не парно: одно ухо, одна рука. А тут ни одной своей ноги не сохранилось целиком. Вместо них тоже протезы, оба вжикают сервоприводами при движении.

Да он весь вжикает. Словно не с человеком, а с роботом разговариваешь. Если бы тогда, в кромешной темноте дренажного туннеля, я б его как-то смогла разглядеть, не думаю, что выжила бы. От такого зрелища, да ещё при определённых условиях, да без подготовки… Ну его на фиг, короче.

И вот не поверите: испугаться-то я испугалась сначала, но немного погодя у меня на душе даже легче стало. Один его вид подсказал, что по сравнению с ним я ещё очень даже ничего. И при этом он как-то умудряется жить. Значит, и я смогу. Уже за одно это благодарна. Когда видишь кого-то, кто находится в ещё более плачевном состоянии, понимаешь как-то, что жизнь бывает и похуже твоей. Хорошо, когда есть пример для сравнения, правда?

Сколько ему лет, до сих пор не знаю, никогда не интересовалась. Да сколько б ни было, все его. И в течение этих лет жизнь глумилась над дядькой на все деньги, стараясь, видимо, уничтожить, а он живёт и, судя по всему, живее некоторых живых, если как пример рассматривать меня. Я-то себя почти похоронила, решив, что жизнь закончилась. Так что да, пример наглядный и познавательный.

А чем была фраза, которой он меня встретил, я не очень поняла. Утверждением или вопросом? Потому решила промолчать, предпочитая разглядывать собеседника и окружающее пространство. А Грол, похоже, ответа и не ждал. Плевал он на моё мнение и возможные ответы.

– Отлично, Копчёная. Теперь ты с нами. Надеюсь, понимаешь, что деньги, потраченные на твоё лечение, придётся отрабатывать?

Ничего я не понимала. Я вообще мало что понимала во всём том горячечном бреде, который вокруг меня происходил. Но как уже не раз мной говорилось, мнение шестилетнего ребёнка мало кого интересовало. Грола так уж точно нисколько не заботило, что там себе думает малявка.

Таким чудесным образом я превратилась в клянчу. Меня передали на поруки неряшливой бабке с противной громадной бородавкой на носу и одетой в какие-то несусветные лохмотья. Более того, через некоторое время меня саму нарядили в нечто подобное. Оказалось, что это не просто лохмотья, а своеобразная униформа клянчи. Специальная роба, если угодно. Потому что попрошайка должна выглядеть соответствующе.

Больше часа подбирали спецодежду, и стоит отметить: те, кто это делал, подошли к решению проблемы с вдумчивым профессионализмом опытных стилистов. Не удивлюсь, что так и есть. Ведь мало нарядить человека в хламиду, необходимо сделать так, чтобы он при этом выглядел максимально убого, вызывая у прохожих жалость и желание как-то помочь. Увечья тоже надо правильно подавать, это ведь особая фишка. Можно их, увечья в смысле, блестяще имитировать, но если есть реальные, почему бы не использовать? И вот этого у меня как раз сколько угодно. Впрочем, нарочито выставлять напоказ тоже неправильно, они как бы случайно должны мелькать на виду. Ну, вроде человек тяготится ими и пытается не афишировать, но при неосторожном движении они всё равно – вот ведь незадача! – оказываются видны.

Потом проинструктировали, что говорить, если вдруг «клиенты» спрашивать будут, как правильно просить, благодарить и так далее. Не забыли напомнить, что, если хотя бы одного бита не подадут, останусь сегодня голодной.

А есть давно хотелось: меня ведь так и не покормили. Последний раз я ела вечером накануне похищения из приюта. Потом куча событий, среди которых трапезы не случилось. Возможно, в допотопной медкапсуле Сивого меня как-то подкормили медикаментозно, но что-то как-то этого не ощущалось. Кишка кишке давно стучала по башке, и утроба завывала, требуя срочно что-нибудь сожрать. Но увы. Еда светила лишь в случае успешного дебюта в качестве клянчи, и никак не раньше. А в случае фиаско хоть зубы на полку складывай, хоть на Фобос вой – результат будет один.

В общем, надели на лапу детский коммуникатор времён начала экспансии и посадили на задницу возле одного из престижных казино. Ох и натерпелась же я страху поначалу. Там же не одна я сидела. Вся попрошаечная братия враз окрысилась. Оно и понятно: кому нужны конкуренты? А тут откуда ни возьмись новенькая, и вот беда – буквально сразу подавать начали. Видимо, драпировщики, что усердно меня декорировали рваной ветошью,