В ровной глади бассейна отражались мерцающие гирлянды, легкий цветочный аромат, смешанный с парфюмом гостей, летал в воздухе, играла живая музыка.

– Как твой папа? Как Владимир Петрович? Несколько дней назад была в офисе и не застала его там.

Лиля поджала губы, посмотрела в свой бокал, потом на меня уже с улыбкой.

– Все хорошо, срочно пришлось уехать, дедушку оперируют в Израиле, ну ты знаешь, там лучшие клиники.

Лиля врала, я чувствовала это. Она была кокеткой и сплетницей, но лгать не умела.

– А что за новый заместитель появился, ты не знаешь?

Спросила, а у самой похолодели пальцы и в горле пересохло.

– О, так ты видела его? – Лиля оживилась, в глазах появился блеск, она нервно облизала яркие губы, откинула за плечо длинные темные кудри.

Так и хотелось ответить, что я не только видела его, но и занималась с ним сексом два раза, что он мой первый мужчина и что я люблю его.

Конечно, я промолчала.

– Да, пришлось.

– Матвей Евгеньевич – это что-то, мужчина мечты. Он когда заходит в бухгалтерию, я начинаю возбуждаться, да и не я одна. С его появлением весь офис готов выпрыгнуть из трусов.

– Удалось?

– Что?

– Выпрыгнуть?

– О, что ты, он неприступен как скала.

Не скажу, что отлегло от сердца. С таким успехом он мог приглашать к себе любую в свой кабинет, на тот самый диванчик или рабочий стол, о который я сама опиралась руками, когда он брал меня.

– Говорят, у него есть невеста, – Лиля заговорила громким шепотом, словно делилась великой тайной.

– Невеста?

Сердце сжалось внутри и тут же ухнуло вниз, сделала несколько глотков из бокала, забыв, что это алкоголь.

– Такой мужчина не может быть одиноким, обязательно будут жена, невеста, любовница. Уж я-то знаю, поверь мне.

Великий знаток мужчин Лилия Владимировна Сорокина кого-то увидела в толпе гостей, поправила грудь, приподняв ее и опустив при этом еще ниже глубокое декольте, улыбнулась.

– Это он.

– Кто? Матвей?

Я боялась увидеть его, но в то же время так хотела этого. Безумно. Как ненормальная.

– Лёша, я тут, привет, – Лиля махала рукой.

Но к нам подходил совершенно другой мужчина. Невысокий брюнет, обаятельная улыбка, стильная стрижка, брюки и светлая рубашка с закатанными рукавами. Некий образ пижона и покорителя женских сердец.

– Лилечка, ты, как всегда, обворожительна и соблазнительна, я готов скушать тебя прямо здесь.

На вид ему не было и тридцати, вот он оторвался от созерцания Лилькиных прелестей, поцеловав ей руку, отчего девушка захихикала, мужчина обратил свое внимание на меня.

– А ты… я тебя видел, – прищурил глаза, с интересом разглядывая уже меня с ног до головы.

– Где? – я насторожилась.

– А нет, перепутал, – он словно вовремя заставил себя замолчать. – Лиля, не представишь нас?

– Регина Левицкая, дочь нашего босса. Но она слишком молода для тебя, так что и не мечтай.

– М-м-м-м… какая красивая дочь у босса. Меня зовут Алексей.

Не скажу, что от его взглядов и комплиментов было неприятно, но я считала, что это неуместно – тискать Лильку и так глазеть на меня.

Позади нас раздался громкий смех, мы дружно обернулись. В нескольких метрах стояли трое мужчин и одна девушка в облегающем изумрудном платье с открытой спиной и красиво уложенными белокурыми волосами.

Мужчина держал ее за талию, а когда он повернулся в нашу сторону и посмотрел сквозь меня, я думала, что мое сердце остановится, но оно продолжало биться.

Я была пустым местом.

Безликой декорацией на этом празднике, а не той, которую он целовал так, словно был голоден, несколько дней назад.

Я была никем.

– О, вот и Регина, а это он, тот самый Матвей Жаров.

– Лилечка, я уже начинаю ревновать, – Алексей шутил, Лилька хихикала, а я чувствовала, как земля уходит из-под моих ног.

Снова сделала несколько глотков шампанского из бокала, не замечая, как осушила его полностью. В голове зашумело, но стало легче, алкоголь понесся по крови, врываясь в мозг, наступила пятиминутная отрешенность от происходящего.

А вкусное шампанское, надо спросить название.

Я снова смотрела, не отрываясь на Матвея и его спутницу, та самая блондинка, что была у крыльца офиса. Только сейчас еще ярче, красивее, словно звезда на темном небосводе. Такой нельзя не увлечься.

– Алексей, а кто та девушка с Матвеем Евгеньевичем? – Лиля задала вопрос, который вертелся у меня на языке.

– Диана Демидова, дочь очень, очень влиятельного, можно сказать, могущественного человека этого города.

– Ого, серьезный дядя. А ты сам не местный?

– Увы, нет, иначе давно бы уже пал у ног такой сладкой конфетки, как ты.

Лиля снова смеется, чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, сквозь них уже практически ничего не видно. Музыка становится громче, играет красивая медленная композиция. Матвей проходит мимо нас, ведя свою спутницу на импровизированный танцпол, там уже несколько пар кружатся в танце.

Легкое касание пальцев, он убирает невидимые пушинки с ее ресниц, девушка улыбается. Они танцуют, потрясающе красивая пара: сильный и уверенный мужчина, широкие плечи, идеально сидящий на них пиджак, и стройная девушка, слегка загорелая кожа, пухлые губы и абсолютно влюбленный взгляд.

Мне плохо.

Мне очень плохо.

Хочется упасть прямо здесь, начать биться в истерике, проклиная весь мир, кричать: «Почему?» и «За что?».

Но я падаю в черную бездну, на ее дне для меня приготовлен адский жаркий костер, на котором я буду гореть.

Тогда у меня еще была крупица надежды, что все может быть иначе, но я на самом деле буду гореть очень долго, когда-то сильнее, а когда-то просто тлеть углями.

Шампанское так быстро выветривается из головы, беру второй бокал, разворачиваюсь, ухожу как можно дальше от людей, на ходу выпивая его весь.

Не могу больше на это смотреть.

Не могу видеть его с ней, это скребет ржавым гвоздем по открытому сердцу. Господи, почему так невыносимо больно?

Хочу умыться, захожу в помещение, практически шатаясь, нахожу туалет, наверное служебный. Снимая пиджак, бросаю его на груду белых фартуков и униформы официантов, лежащую у стиральной машинки. Включаю холодную воду, долго держу под ней руки, так что немеют пальцы.

Но, когда вода прекращает течь и их сжимают горячими руками, а шею при этом целуют, вздрагиваю от испуга, пытаюсь повернуться, но мне не дают.