На ее пути было много аспектов, которые могли быть связаны с океаном, задумалась Ана. Океан принес ей Мэй, в некотором смысле он принес ей Линн, которую Рамсон все еще пытался выследить с помощью своего снежного ястреба.

Рамсон. Так же, как и океан, его невозможно было ни обуздать, ни контролировать. В его душе царила дикая свобода.

Вздрогнув, она вспомнила, что должна была встретиться с ним в «Сломанной стреле» – и что она опоздала примерно на два часа. «Он подождет», – подумала Ана строже, чем требовалось, решив выбросить его из головы и сосредоточиться на текущей задаче.

Океан. Было что-то еще.

– Порт Голдвотер, – тихо сказала Ана. – Вот куда я направлялась. – Она сделала паузу и смягчила тон. – Туда, где находится Юрий.

Шамира наблюдала за ней из-под тяжелых век.

– Вам двоим предстоит еще многое обсудить. Будущее Империи в ваших руках.

В мысли Аны закралась тень сомнения.

– Сеин не назначил места для переговоров во время нашего разговора, – тихо сказала она. – Я не знаю, что буду делать, если не смогу убедить Юрия.

В свете костра Шамира внезапно показалась усталой, а черты ее лица – более заостренными.

– Сеин хочет революции, а ты хочешь трон. Все, чего хочу я, – прожить в мире, который останется после всего этого, прожить с моим сыном, без войны, кровопролития или боли. Не просыпаясь посреди ночи, не называя его имени, чтобы обнаружить, что его нет. – Она на мгновение закрыла глаза, а когда снова открыла их, в них заблестели непролитые слезы. – Я знаю, что ты поймешь в своем сердце, что лучше для твоего народа. Чего хотят они, чего хотим мы.

Ана смотрела на Шамиру, наслаждаясь видом этой необыкновенной женщины, которая пересекла горы Дживеха и выжила в северной тайге, и все это, чтобы найти своего сына. Она сражалась бок о бок с Аной и с Красными плащами, и все же обычным людям было наплевать на борьбу за власть королей и королев. Когда монархи играли в войну, страдал народ. И рано или поздно, подумала Ана, пристально глядя на Шамиру со страхом, именно те, кого она любила, заплатят эту цену.

Внезапно она встала.

– Тебе не следовало этого делать, – тихо сказала она. – Ты не должна была спасать меня, не должна была приводить меня сюда… Что, если в следующий раз они придут за тобой?

Шамира вздернула подбородок.

– Пусть попробуют.

Ана на мгновение закрыла глаза. И снова кто-то спас ей жизнь, предложил еду и кров, и снова она задолжала и не могла оплатить этот долг крови.

Ана встала и опустилась на колени рядом с Шамирой. Она взяла женщину за руку, покрывшуюся от времени мозолями и морщинами и нежно поцеловала ее.

– Мне нельзя долго задерживаться здесь, – сказала она. – Если Белые плащи охотятся за мной и выследят здесь, тебе будет грозить опасность. – Она колебалась. – Но если позволишь, я хотела бы поздороваться со старой подругой.

На лице Шамиры расцвела нежная улыбка.

– Она в саду за домом, где растут цветы.

– Я сейчас вернусь, – сказала Ана и направилась в сад Шамиры.

Холодный воздух наполнил ее легкие ароматом снега и хвойных деревьев. Здесь, в саду у Шамиры за домом, лежал нетронутый снег, накрывший спящую землю белым покрывалом. Чуть дальше в ночном небе виднелись высокие зубчатые очертания северной тайги.

Лоза с колокольчиками находилась чуть в стороне от дома, и от этого зрелища у Аны перехватило дыхание: ветви, бледные и совершенно нагие даже после самых сильных снегопадов, и маленькие зимние колокольчики, которые цеплялись за них, белые и прекрасные, облитые лунным светом так, что, казалось, они светились в ночи.

Ана опустилась на колени перед лозой, положив руку на нетронутый снег. Лоза выгибалась над ней дугой, обвешанная зимними колокольчиками, их мягкие листья и бархатные лепестки окружили ее. На короткое мгновение она позволила себе поверить, что магия создала этот сад из лоз и цветов, которые выросли, питаемые духом маленькой девочки.

– Привет, Мэй, – прошептала она.

Поднялся легкий ветерок, и колокольчики вокруг нее будто зашевелились, принеся с собой мягкий запах снега.

Когда она возвращалась сюда, думала Ана, прижавшись головой к лозе и закрыв глаза, она всегда находила себя и свою цель.

Мэй умерла, чтобы освободить десятки других аффинитов. Ей было всего десять лет, и она провела большую часть жизни, работая на своего работодателя, чтобы погасить долг, накопленный ею по контракту, который она даже не могла прочитать, когда подписывала.

«Пообещай мне, Ана, – шептала она, когда ее глаза-океаны замерли, – что ты поможешь».

Ана опустила голову. В глубине души она знала, что именно это всегда было причиной, почему она выбрала борьбу. Именно это она имела в виду, когда сказала Шамире, что пожертвует всем, чтобы защитить свою империю, защитить свой народ, защитить самых беззащитных из граждан.

Она боролась, чтобы в этой империи, которая доверяла ей, наследнице в длинном ряду монархов, следивших за благополучием народа, не эксплуатировался больше ни один аффинит. Она боролась, чтобы когда-нибудь где-нибудь другая девочка могла бы сесть на укутанную снегом землю и голыми руками оживить цветок.

Но ничего не получится, если не будет мира, который она собиралась восстановить.

Ана глубоко вздохнула и коснулась рукой земли.

– Дождись меня, – пробормотала она. – Я дала тебе обещание и собираюсь довести все до конца. – Она сделала паузу, и ее дыхание затуманилось от холода, когда она добавила: – Чего бы это ни стоило.

Когда она вернулась в гостиную, Шамира стояла у открытого окна. Ветер дул холодный и острый, словно нож, огонь в камине замерцал, когда Всеведущая матерь повернулась к Ане. Она что-то держала в руках. Снежный ястреб на подоконнике расправил крылья и улетел в ночь.

– Маленькая тигрица, – прошептала она и протянула свиток.

Ана развернула мягкий и влажный от снега пергамент. И замерла в изумлении.

Это оказалось ее изображение во время событий, которые были еще свежи в ее памяти.

Художник нарисовал ее в тот момент, когда она ступила на деревянные подмостки в Ново-Минске и захватила имперский патруль своей силой родства. Ее лицо искажала ярость, глаза покраснели, алый плащ развевался позади нее великолепной дугой. На заднем плане бушевал пожар.

«Восхождение Алой тигрицы», – торжественно ревел украшенный золотом заголовок. «Кронпринцесса жива. Восстание начинается».

Ана подняла глаза.

– Кто это сделал?

Глаза Шамиры заблестели.

– Люди, Ана, – сказала она. – Твои люди.

Ана закрыла глаза и прижала плакат к груди, позволяя себе утонуть в этом моменте.

Она сражалась за свой народ.