— Ты найдешь время преподнести их лично или соизволишь передать через доверенное лицо? — иронично поинтересовался Максим, снова погрузившись в работу за компьютером. Его пальцы побежали по клавишам. Внешне он выглядел спокойным, но внутри снова появилось знакомое леденящее чувство отчаяния и безысходности. Мила презрительно поджала губы. — Назначь время, чтобы наверняка.

— Ха-ха-ха, — тихо произнесла Мила, хлопая в ладоши. Ей стало обидно: Смыслов не оценил ее щедрости, желания поразить, задобрить Кирилла. Она хотела компенсировать свое вечное отсутствие дорогим и нужным сыну подарком. Наверняка, он даже не мечтал об отдельной квартире, но Максим все портит и ведет себя ужасно. — Я не понимаю тебя.

— Иногда хочется быть непредсказуемым.

— Макс, я ведь хочу как лучше, — вкрадчивым голосом сказала Мила. Два ключа, звякнув, легли на рабочий стол Смыслова.

— Понимаю, не отрываясь от дисплея, ответил Максим.

— Кирилл обрадуется. Я уверена, что он будет счастлив.

— Да? Откуда такая уверенность? Ты даже не знаешь, какие яйца он любит, — попытался съязвить Максим.

— Яйца — это мелочи. Ну, не вредничай, — Мила из последних сил сдерживалась, чтобы не испортить такой прекрасный день. — Это будет наш с тобой свадебный подарок сыну.

— Да? — Смыслов повернулся. В его потемневших серых глазах появилось выражение открытой неприязни. — Будем считать, что я подарил ему дверной глазок в этой квартире, а ты — все остальное.

— Тебя это беспокоит? Долевое участие? — Мила села в кресло, чуть подавшись вперед. — Мы ведь одно целое. Как ты можешь беспокоиться по такому поводу?

— Дипломатические мосты нужно было наводить раньше.

— Я затронула твое самолюбие? Столько лет ты даже не намекал на то, что оно настолько уязвлено.

— Ну, что ты, дорогая. Я счастлив, что мне дали понять, насколько мало значит в нашем «одном целом» мое мнение, мой вклад. Я ведь просто муж великой Милы Смысловой. Спасибо, что прославила мою фамилию, — Максим поднялся и шутовски низко поклонился. — Всегда готов оказать услугу.

— Как это не похоже на тебя. Ты все портишь!

— Нечего портить, — Максим снова сел за компьютер. — Извини, у меня накопилось много работы. Поговорим в другой раз, когда появится грандиозный повод.

— Мне кажется, что без Кирилла нам вообще не о чем будет разговаривать, — поднимаясь, заметила Мила. — Жаль.

— Тебе не жаль. Тебе нет дела ни до чего и ни до кого. Если бы ты хоть немного переживала, как женщина, как мать, все было бы по-другому.

— Не стану спорить.

— Еще бы. Все настолько очевидно.

— Но мне действительно жаль, что ты оказался таким, как большинство. Ты тоже не в состоянии с радостью пережить чужой успех! Зависть — удел мелких душонок.

Мила никогда не забудет, каким взглядом посмотрел на нее Максим. Сначала это была злость, потом — отчаяние, а в завершение — его серые глаза повлажнели. Смыслов был на грани слез. Мила поспешила выйти из комнаты. Пожалуй, именно после этого разговора их отношения стали стремительно двигаться к разводу. Все было логично. Мила не пыталась что-либо предпринять, чтобы наладить мир в семье. Ничто не могло заставить ее сделать шаг навстречу. Зная мягкий нрав Максима, она понимала, что нескольких теплых слов хватило бы, чтобы он снова стал прежним, а она — спокойно занималась работой, пропадая на телестудии с утра до позднего вечера, но… Пропасть между двумя еще живущими бок о бок людьми росла, вылившись в монотонное озвучивание судьей их решения перестать быть мужем и женой. Теперь и по закону они перестали ими являться. По правде говоря, Мила и сама не до конца осознавала, что это все же произошло…

В тот же день Смыслова приехала к Ирине без предупреждения. Перспектива провести первый вечер свободы в одиночестве Милу не прельщала. Ей не хотелось приехать домой и оказаться, так сказать, перед свершившимся фактом развода. Максим давно забрал свои вещи и не приезжал сюда. Он оставил ключи в тот самый вечер, когда сказал, что им нужно развестись. Он уехал на дачу и словно забыл о существовании этой квартиры, в которой они прожили почти пятнадцать лет. Мила ни разу не задавала себе вопрос: не скучает ли он по этим стенам, атмосфере этого дома. Быть может, ему изредка хочется посидеть в своем любимом кресле, зайти в комнату сына. Для него все это было неотъемлемой частью жизни. Лишившись привычного ритма, он не мог не выбиться из колеи. Что говорить о нем, если даже на Милу нахлынула неожиданная волна беспокойства. Не то чтобы она боялась остаться одна, раскаивалась в произошедшем. Смыслова не могла до конца понять, что именно ощущает, а потому решила: общество лучшей подруги — это то, что ей сейчас нужно. Ирина всегда умела ее успокоить или просто внимательно выслушать. И вообще, они давно не виделись, не разговаривали по душам. Хмелевская называла их посиделки сеансами очищения.

— Голова должна выплеснуть ненужную информацию, особенно если та негативная, — обязательно повторяла Ирина. Она всегда была готова выслушать свою непредсказуемую подругу.

Нужно было держать марку. И поэтому, уже стоя перед дверью Хмелевской, Мила старалась придать лицу беззаботное выражение, продумывала бойкую, фразочку о том, что с этого момента они обе — женщины свободные. Больше ничего в голову не приходило. Мила надеялась, что ответная реакция подруги подскажет ей дальнейший ход разговора. Единственное, в чем Мила была уверена, так это в том, что, в отличие от Хмелевской, она не собиралась окунаться с головой в поиск спутника жизни. Сначала ей хотелось разобраться с тем, во что превратится ее жизнь, когда рядом не будет Максима. Резко нажав на кнопку звонка, Смыслова даже не удосужилась посмотреть на часы. Было за полночь. Дверь довольно быстро открылась, хотя и эти несколько секунд ожидания утомили Милу.

— Оп-па! — лицо Ирины не выражало привычной радости от созерцания стоящей на пороге подруги, хотя и не выглядело сонным. — Привет.

— Привет, Извини, что я поздно.

— Да, поздновато.

— Ириша, — Мила сразу ощутила ее настроение, но старалась сохранять приветливое выражение лица. Хитро подмигнув, она спросила: — Я помешала?

— Честно говоря, я не одна, многозначительно произнесла Ирина. Вместо того, чтобы, как обычно, пригласить Милу в дом, она запахнула халат, вышла на лестничную площадку и прикрыла за собой дверь. — Извини, но сегодня я никак не могу стать гостеприимной хозяйкой. Так уж складывается, пойми меня правильно. Извини, Милочка.

— Понятно. Бывает. Очередной шанс?

— Вроде того.

— Бог с тобой. Возьми, выпейте за мое освобождение от уз брака, — Смыслова протянула Ирине бутылку коньяка.

— Поздравляю, — Хмелевская отвела глаза. В ее голосе не было ни удивления, ни жалости, ничего.

— Да, я это сделала! — с вызовом произнесла Мила, но подруга молчала — никаких комментариев. Потом как бы нехотя произнесла: