— Мой! — гордо кивнула та.

— Кажется, получилось отменно, — ища поддержки своим словам, Кирилл посмотрел на отца.

— Мы уже успели оценить мастерство Катюши, — подхватил Максим.

— Она — истинный кулинар, — добавила Мила. — Придется ей давать мне уроки.

— С удовольствием, — Катя была счастлива. Украдкой подмигнув Кириллу, она дала ему понять, что им пора удалиться.

— Все очень здорово, но нам с Катюшей пора, — поднимаясь из-за стола, вдруг сказал Кирилл. Он придал своему лицу самое нейтральное выражение и убедительно добавил: — Я, честно говоря, не думал, что здесь меня ждет такой сюрприз, а времени как всегда не хватает. Я похищаю Катю. Пойдем, милая.

— А может, еще хоть немножечко посидим? — Миле показалось, что время полной гармонии пролетело непозволительно быстро. Она не успела им насладиться.

— Мам, мы скоро обязательно посидим неприлично долго, — помогая Кате одеться, ответил Кирилл. — Скоро Новый год. Надеюсь, мы встретим его вместе.

— Ты повторил мои слова, взъерошив на радостях волосы Кирилла, — сказала Мила.

— Все было замечательно. Всем спасибо. До встречи. Мы, может быть, пройдемся немного, если Катя не против, так что не волнуйтесь.

Мужчины пожали друг другу руки, обнялись. Мила поцеловала Катю, успев что-то шепнуть ей на ухо. А оставшись наедине с Максимом, она вдруг почувствовала, как ноги ее подогнулись. Медленно оседая по стене, она успела увидеть, как бросился к ней Смыслов.

— Мила!

Нет, она не потеряла сознания. Она просто расслабилась, осознав, что все так замечательно складывается. Даже не верилось, что за такой короткий промежуток времени можно пережить столько эмоций! Серые глаза Максима смотрели на нее с беспокойством, и Мила решила ободрить его:

— Не волнуйся, все в порядке. В сердце слишком много счастья. Оказывается, я не до конца готова к этому приятному грузу. Но я обязательно привыкну, привыкну и захочу большего, — хитро подмигнула она.

— Все люди всегда хотят большего… — тихо ответил Максим, помогая Миле подняться. — Как ты?

— Прошло, я снова твердо стою на ногах.

— Ты веришь, что это происходит с нами? — взволнованно спросил Смыслов.

— Не знаю. Если ты готов сейчас остаться, то — да.

— У меня даже зубной щетки нет, — лукаво улыбаясь, ответил Максим.

— Пойдем, я кое-что покажу тебе…

Мила взяла его за руку и сначала повела в ванную. Там, на полочке, где всегда стояли принадлежности Максима, было все: щетка, станок, пены, лосьоны, одеколоны. От неожиданности не в силах найти слова, Максим не задавал вопросов, он просто шел туда, куда его вела Мила. А она включила свет в спальне и, подойдя к шкафу-купе, резко отодвинула дверцу отделения, в котором раньше были его вещи. Максим знал, что там должно быть пусто, но полки и вешалки были заполнены: новые костюмы, рубашки, свитера, белье. Максим оторопел, машинально проводя кончиками пальцев по многочисленным вещам, ожидавшим своего хозяина. Наконец, он обрел способность говорить и обернулся на стоящую чуть поодаль Милу.

— Ты можешь остаться прямо сейчас, — тихо сказала она. — Если хочешь, конечно.

— Ты не должна была делать всего этого.

— Я еще не закончила, — Мила снова взяла его за руку и, улыбаясь, повела его в комнату, которую раньше занимал Кирилл. Теперь там все было по-другому. Все было больше похоже на рабочий кабинет с рабочим столом, компьютером, книжными полками, удобным кожаным стулом и роскошной монстерой, стоящей на полу у окна. Мила поймала растерянный взгляд Максима: — Теперь это твой кабинет.

— Мила, я не могу принять все это, — тихо произнес Максим. Он подошел к ней вплотную и испуганно смотрел ей в глаза. — Я не могу.

— Почему? Я просто ищу способ загладить свою вину перед тобой, — Мила в мольбе сложила руки. — Пойми же и не смей видеть в этом что-то предосудительное! Я не знаю, что еще должна сделать. Подскажи…

— А что я смогу дать тебе взамен? — прошептал Максим.

— Людей на земле становится все больше. Любви на всех не хватает, а мне повезло больше, чем кому бы то ни было: ты любишь меня. Это не имеет цены. Ее ничем не купишь ни за какие деньги. Она или есть, или ее нет. Люби меня — это единственное, о чем я тебя попрошу.

Максим ничего не ответил. Он осторожно убрал за ухо Милы тонкую белокурую прядь, выбившуюся из ее аккуратно уложенных в узел длинных волос. Провел кончиком пальца по изгибу бровей, носу с едва заметной горбинкой, коснулся влажных губ.

— Кажется, впервые за столько лет ты говоришь о любви. Неужели это ты, Мила?

— Это я, но тебе предстоит привыкнуть ко мне совсем иной. У нас теперь все будет иначе. — Мила улыбнулась. — О чем ты задумался?

— О том, что мне будет нелегко, — наконец, произнес он. — Придется привыкнуть к тому, что моя жена теперь будет рядом так часто. Вместе с работы, вместе на работу. Это совсем другое, нежели разговоры с молчаливым портретом.

— Тебя эта перспектива пугает? — Мила обвила руками шею Максима.

— Нет. Может быть, потому, что нам предстоит еще одна разлука.

— Какая? — испуганно спросила Мила.

— Ты забыла о моем приглашении в Штаты…

— Забыла…

— Так что у тебя еще будет время передумать.

— Глупый, я не передумаю ни за что…

Мила вдруг поняла, что серые глаза Максима приближаются на столь близкое расстояние, что сливаются в темную бездну. Она почувствовала вкус его губ, отвечая на вспыхнувшее желание с неведомой ранее страстью. Она обнимала мужа так, как не обнимала ни в двадцать, ни в тридцать… Это было так прекрасно. Сердце наполнялось любовью до краев. Любовь пульсировала в каждой клеточке, рвалась наружу, освещая все вокруг ярким, согревающим светом. Мила целовала Максима, не в силах думать больше ни о чем. Только она, он, их любовь, их светлое будущее, окрашенное во все оттенки желтого, оранжевого — любимые цвета Милы, цвета праздника, самой жизни.