— А ты видишь, какова хаска? — вместо ответа спросила Натали, желая уйти от трудной темы и получить удовольствие от катания. — Их вывели на Аляске, местных лаек скрестили с волками.

— Прекрасные собаки, — согласилась Агнес. — Никогда не видела таких красивых. Ни разу в жизни. — Она уселась в санки, выстланные оленьей шкурой и расправила под собой дубленку. — Они, наверное… серьезные животные?

— Ты хочешь сказать — злые? Нет, очень дружелюбные. Заметила, как Мира обнималась с Долли? Все остальные такие же.

— Просто красавицы, — похвалила Агнес, любуясь стройными телами собак. — Хвост — самый настоящий бублик, а ушки…

— Да ты посмотри, какие у них глаза! — Натали радостно засмеялась, как будто это у нее самой такие прекрасные голубые глаза.

Агнес прищурилась, пытаясь рассмотреть глаза собаки, которая занималась важным делом — изогнувшись, пыталась укусить себя за хвост.

— Они… голубые? — изумилась Агнес.

— Да! В мире нет собак, кроме хасок, у которых голубые глаза!

— Ну как, хорошо сидим? — спросил каюр, собираясь встать сзади на полозья.

— Отлично! — ответила Натали.

Шестерка хасок рванула с места, заскрипел снег под полозьями, каюр кричал что-то свое, а пассажирки, обнимая с двух сторон Миру, вопили от восторга.

— Он управляет упряжкой голосом? — внезапно догадалась Агнес.

— Да, — сказала Натали и с улыбкой добавила: — Точно так же, как некоторые руководители женских организаций своими послушными прихожанками.

Агнес расхохоталась.

— Быстро схватываешь, Натали. Я так и думала, что ты сильно повзрослела.

— Гоп-хоп-гоу! — кричал каюр.

— Агнес, заметь, это английский с эскимосским акцентом, собаки понимают только такой язык.

— Переведи.

— Трогаемся с места.

— Но мы уже тронулись.

— Не совсем, не все бегут так, как надо, вот он и подгоняет их.

— Джи! — пророкотал за спиной каюр.

— О, я поняла! Направо! — сообразила Агнес, когда нарты круто взяли вправо.

— Ты тоже быстро схватываешь, — ехидно заметила Натали.

— Ага, вот еще одно твое качество. Ехидство.

Натали засмеялась.

— Ты наблюдаешь за мной, как за подопытной мышкой.

— Да, потому что я хочу понять, как еще…

—…Как еще меня использовать для дела мира? — закончила фразу Натали.

— Нет, ты свое отработала. Я думаю о другом. У меня есть к тебе одно деловое предложение. — Агнес улыбнулась и положила руку на колено Натали. Натали напряглась. — Личное, Нат.

— Хо! — крикнул каюр, и нарты взяли влево.

— Налево! — крикнула Агнес счастливым голосом азартного человека.

— Агнес, у тебя талант к языкам, — серьезным тоном заявила Мира, поворачиваясь к Агнес.

Женщины расхохотались.

— Да что ты говоришь? — весело изумилась Агнес.

— Это не я говорю. Это Джек сказал. — Девочка кивнула в сторону каюра. — Когда я догадалась, про что он говорит со своим собачками.

— Правда? Значит, у тебя на самом деле талант к языкам?

— Да, — ответила за дочь-Натали. — Трудно поверить, но Мира лопочет по-эскимосски точно так же, как по-английски.

— Охотно верю, она воспроизвела даже интонацию и тембр голоса каюра. — Агнес с интересом посмотрела на Миру, которая в своем комбинезоне пушистым желтым комочком сидела между ними.

Каюр остановил упряжку возле деревянного домика, высадил пассажирок, освободил Долли, лихо развернулся и унесся обратно.

В этом домике жили Натали и Мира, сюда часто приезжали их гости — члены женской организации Анкориджа, в которой работала Натали.

Здесь-то и произошел разговор между Натали и Агнес, после которого снова круто изменилась жизнь Натали Даре.

И в который раз в голову Натали пришла мысль о том, что у каждого человека в жизни есть свой проводник. Он может быть явный или скрытый, но он есть. Он, как каюр, прокричит тебе однажды: «Гоп-хоп-гоу!». Поехали!

И ты снимешься с места.

В камине горели дрова, на каминной доске стоял сухой букет, который собирали в самом конце лета Натали и Мира.

Натали любила смотреть на этот смешной букет, в котором соседствовали потемневшие головки клевера и засушенные бутоны садовых алых роз, сохранившие до сих пор свой цвет. Клевер нарвала Мира, Натали, глядя на него, всегда слышала радостный голос дочери: «Мама, пчела подарила этот цветок мне!»

Мира вообще считала, что все, абсолютно все, в жизни существуют только для того, чтобы делать ей подарки. Натали не разочаровывала ее, она не говорила, что пчела улетела с цветка клевера лишь потому, что уже собрала нектар, а вовсе не из любви и нежности к девочке.

Натали хотела, чтобы ее дочь росла в полной уверенности в том, что все вокруг радуется ее приходу в этот мир. Собственно говоря, она продолжала начатое — эта девочка вошла в жизнь как подарок и пусть растет в нем с этим чувством. Она позволит ей сохранить такое ощущение навсегда. Она все сделает ради этого.

Когда Натали вот так говорила себе, а это случалось нередко, она чувствовала, как выпрямляется ее спина, позвоночник тянется верх, она становится выше. Она чувствовала, как адреналин насыщает кровь, а пальцы напрягаются. Иногда она задавала себе ехидный вопрос: ты что же, готова даже задушить кого-то? Напряжение из пальцев уходило. Нет, она ничего такого не хотела, ей никогда не понадобится совершать подобный поступок, ее главная задача — научить Миру жить так, чтобы на ее пути не громоздились препятствия, которые придется преодолевать.

Агнес уже спускалась со второго этажа из комнаты для гостей по деревянной лестнице, устланной домоткаными индейскими дорожками.

Они были такие яркие, разноцветные, что даже в сумрачные бессолнечные дни казались приветом из лета. Агнес надела брюки из тонкой шерсти бутылочного цвета, и свитер на тон светлее. Ее рыжеватые волнистые волосы доходили до ушей, и снова Натали показалось, что Агнес похожа на ее любимый цветок — да, эта женщина на самом деле из породы гербер.

А из каких же цветов я сама? — вдруг пришло в голову Натали. Незабудка, внезапно осенило ее.

А где же твои голубые глаза? — одернула она себя. У Долли? Она засмеялась. Сушеный клевер, вот ты кто, посмеялась над собой Натали.

— Сейчас ты снова убедишься, Нат, что нет ничего случайного, — сказала Агнес, подходя к Натали.

— Ты о чем? — Натали вскинула брови.

— Я о чем? — Агнес улыбнулась и со вздохом опустилась на диван напротив камина. — Я о том, что, отправляя тебя на Аляску… — Она подняла глаза на Натали и сощурилась. В щелочках между ресницами Натали увидела зеленый свет — это свитер придавал серым глазам Агнес такой оттенок. — Отправляя тебя на Аляску, — повторила Агнес, — я не думала, что преследую собственные цели.