Ник решил начать с отступников, которых он отлавливал для Трибунала еще в его бытность Охотником: вспоминал имена и фамилии, а после искал данные о них. Знал, что забудет половину – не меньше. Как вариант, он мог вызвать Морриган, раз уж судьба все равно столкнула их вместе, но… К нему Ник решил прибегнуть в самый последний момент. К тому же он сильно сомневался, что таинственный заклинатель – кто-то из его прошлой жизни в качестве Охотника. Он столько городов поменял, стал агентом, потом инспектором… Для того, чтобы подобраться к нему настолько близко, заклинатель должен был наблюдать за ним долгое время. Почему тогда не нанес удар раньше?

Существовала, конечно, и такая возможность, что отступник, недавно покинувший тюрьму, пошел по его следу и обнаружил его в Кенгьюбери. Нет, навряд ли. Как колдун, отыскать заклинатель Ника не мог – не хранил же он все это время прядь его волос, обрезки ногтей или чешуйки кожи? А в противном случае вряд ли бы он когда-нибудь отыскал своего обидчика – Гесфия – огромная страна, и Ник мог оказаться в любом из ее городов.

Рассудив так, он перешел ко второй части плана: находил дела, которые расследовал и скрупулезно выписывал имена, пытается найти ниточку, которая приведет к тому, кто наложил заклятье. Кенгьюбери – один из немногих городов в Гесфии, где существовала смертная казнь, еще двадцать лет назад узаконенная префектом Делспано. А потому нескольких человек он вычеркивал из списка сразу же, как только они туда попадали.

Но текли минуты, и Ник все отчетливее понимал, что его затея не увенчается успехом. Из всего составленного им списка не было ни одного человека, подходящего на роль заклинателя. Неудивительно: те, кого он арестовывал как инспектор и ловил как Охотник, обычно так скоро не выходили из тюрьмы. Его отдел специализировался на убийствах с помощью черных чар, и Трибунал никогда не давал заказы Охотникам на обычных мошенников и воров.

Усталый взгляд упал на стопку лайтопов – серебристых пластинок, веером рассыпанную по столу – записи старших инспектора Департамента, в том числе и Меган Броуди, сделанные им во время расследования того или иного дела. Ник прикоснулся к одной из пластинок, читая проступившие на ней слова. Устало вздохнул, так и не найдя того, что искал, и кинул на стол. Облокотившись на руки, потер глаза. Его план, пусть не идеальный и – прямо сказать – сомнительный, с треском провалился.

Выйдя из Архива, он коснулся рукой медальона. Из глубин памяти всплыл образ Меган и, как только она отозвалась, Ник знаком стер ее лицо, оставив только ее голос, который сейчас нашептывал ему в уши – делать их разговор достоянием общественности не хотелось.

– Ну что? Удалось что-то узнать?

– Нет, Мег, ничего, – признался он. – Конечно, я еще попытаюсь, приду себя завтра и все начну сначала, но… Мне кажется, что все это впустую.

– Ох, Ник, мне так жаль. Я правда хотела тебе помочь…

– Я знаю. И очень тебе за это благодарен.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь болтовней случайных прохожих. Даже не видя лица Мег, Ник хорошо себе его представлял: сочувственный взгляд, опущенные вниз уголки губ.

– Что будешь делать? – тихо спросила она.

– Не знаю, пока не знаю. Для начала отдохну. Может, что-нибудь путное в голову и придет.

– Я… увидимся завтра, да?

– Да. Увидимся завтра.

Разрывая связь, Ник думал о том, что впервые за полтора года их знакомства соврал Меган. Он прекрасно знал, что делать и куда идти.

Когда закон оказывается бессилен, на помощь приходит магия.

Портал-зеркало перенес его в квартал Цеури – небольшой участок на окраине города, где гордо возвышалось одно-единственное здание.

Как Охотник и инспектор, Ник, заходя в тупик в том или ином деле, часто обращался к цеури. Но они всегда внушали ему трепет, который обычно испытываешь от столкновения с необъяснимым. Вот и сейчас он на мгновение застыл в нескольких шагах от высокой башни, возвышающейся посреди зеленого луга. Такая башня была в каждом городе, в каждой стране. И, что удивительно, попав в любую из них, человек видел одно и то же лицо цеури, встречающей его. Это всегда была красивая темноволосая девушка с тонкими чертами лица и холодными глазами, которые не закрывались ни на миг. Девушка, которая буквально пронзала тебя насквозь пристальным немигающим взглядом.

Сколько догадок было высказано по этому поводу! Всех цеури сначала считали близнецами, но, узнав, сколько их, изменили свое мнение. Еще одно предположение заключалось в том, что цеури – заколдованы и их дочери вырастают их точной копией. Но чаще высказывалась мысль, что цеури – эта одна и та же девушка, создавшая тысячи собственных иллюзий. Как бы то ни было, правды узнать так никто не смог. Это был единственный вопрос, который цеури задавать было бессмысленно.

Преодолев невольный ступор, Ник приблизился к двери башни. Послал сущность воздуха в отверстие со струнами и, как только раздалась приятная мелодия, дверь тут же исчезла. Цеури, стоящая посреди пустого пространства башни, поприветствовала инспектора. Ее глаза из-за постоянно поднятых век казались кукольными, а взгляд – застывшим. Неуютно ощущая себя под пристальным взглядом немигающих глаз, Ник произнес традиционную фразу:

– Я хочу поделиться своими воспоминаниями.

– Конечно, – кивнула хозяйка башни. – Подойди ближе.

Как только Ник приблизился, цеури положила руки на его виски и заглянула в глаза, впитывая знания, опыт, воспоминания. Он не мог ни пошевелиться, ни отвести взгляд. Несколько минут спустя она отстранилась, и Ник невольно вздохнул с облегчением.

– Что бы вы хотели узнать взамен? – все тот же мелодичный, но лишенный всяческой эмоциональной окраски голос.

– Я хочу знать о сивилле из Кенгьюбери, – уверенно ответил Ник.

Прежде до него доходили только слухи о прорицательнице. Он не то чтобы не верил в них, но предпочитал решать проблему своими силами, без помощи таинственной колдуньи, которая умела читать прошлое, настоящее и будущее. К тому же, как выяснилось после одного-единственного посещения сивиллы в маленьком городке Тенге, слухи об их мастерстве предсказания были весьма преувеличены. Сивилла из Тенге любила говорить загадками и иносказаниями, окутывая крохотное зерно истины в кружевную вязь слов. Тогда это не вызвало ничего, кроме раздражения – выплатив причитающиеся сивилле деньги, Ник навсегда покинул ее дом.

И вот теперь он по собственной воле идет к той, кому почти не верит. Впрочем… говорят, отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Цеури вновь прикоснулась пальцами к его вискам. В сознание Ника ворвались потоки чужих воспоминаний. Почти все они были для него абсолютно бесполезны – разговоры, в которых упоминалось слово «сивилла», но потом… Сцена глазами девушки – он, конечно же, не видел ее лица, ведь этим воспоминанием, своим воспоминанием, она поделилась с цеури сама, а значит, была свидетелем этих событий, – но слышал ее голос. Девушки, сидящие перед ней за столиком в летнем кафе – подруги, внимали ее словам. А незнакомка взахлеб рассказывала, как сивилла из квартала Алайа помогла ей распознать, что на ее дочурке, которая проболела всю прошлую зиму, лежит проклятие – постаралась соперница, у которой рассказчица увела парня.