Проклятие. То, что нужно.

– Она, – хрипло сказал Ник. – Мне нужно ее воспоминание, чуть раньше.

Цеури работали как живые лайтопы, считывающие информацию прямо из человеческой головы. И плата, и услуга была одной и той же – все те же воспоминания. Приходя к цеури, человек делился пережитым, в то же время простым усилием воли скрывая сокровенное, личное. В обмен получал воспоминания людей по всему миру, которые могли дать ответ практически на любой вопрос.

Цеури не сделала ни одного движения, но воспоминания в голове Ника переменились. Все тот же голос – чуть хрипловатый, взволнованный, а напротив уже не девушки из кафе, а худая женщина со светлыми глазами и удлиненным лицом.

– Могу я узнать ее фамилию? Улицу, где она живет? – Ник знал, что в этот момент цеури видит то же, что и он сам, будто разделяя на двоих одно воспоминание.

Она покачала головой, ответив:

– Эта информация закрыта.

Вряд ли незнакомка не захотела этим делиться. Скорее всего просто не запоминала адрес и не произносила его, а сивиллу называла просто «сивиллой».

Ник на мгновение задумался.

– Хорошо. Тогда мне нужно ее воспоминание за пять минут до этого. Должно быть что-то. Улица, по которой она шла. Что там находилось?

– Еще одно воспоминание, – потребовала цеури.

Ник вздохнул. С ними никто не спорил.

И когда она снова прикоснулась к его вискам прохладными пальцами, он отдал неиспользованное еще – цеури, вне зависимости от городов, старые воспоминания не интересовали – воспоминание о том вечере с Раском, Глеманном и Меган. Но только до того момента, когда он во всем признался ей. Ник понятия не имел, кому и зачем это могло понадобиться, но… цеури тоже никогда не оспаривали плату. Видимо, даже кажущееся таким мелочным и бесполезным, такое воспоминание могло кому-то помочь. Ну… например, какому-нибудь шутнику, у которого истощились запасы скабрезных анекдотов.

Не говоря ни слова, цеури показала еще один небольшой фрагмент из жизни незнакомки с больной дочкой. Ник сразу узнал это место – главная улица квартала Алайа, а мгновение спустя увидел, как незнакомка входит в пятый со стороны моста дом.

Кивком простившись с цеури, он покинул стеклянную башню. По дороге до дома сивиллы гадал: сможет ли она ему помочь? Что увидит, вглядевшись в глаза человека, который медленно утрачивал данный ему с рождения дар?

Как бы то ни было, сивилла, возможно, оставалась последней его надеждой.

Бадб, вновь сменив обличье ворона на обличье человека, до хрипоты убеждала дочь, что ее затея обречена на провал.

– Пойми, Риан может сойти с ума от воздействия настолько мощных чар!

– Я не позволю ей сойти с ума. А если даже так случиться – найду способ ее излечить. В Пропасти, я уверена, это станет возможным.

– Ты ее мучаешь…

– Она мертва, – оборвала мать Морриган. – И если я ничего не предприму, мертвой и останется. А ты убеждаешь меня прекратить бороться. Я никогда на это не соглашусь, никогда.

Бадб сложила руки на груди и пронзила дочь тяжелым взглядом.

– Но с моей смертью ты смириться смогла.

– С тобой все было иначе, – отрезала Морриган. – У меня не было ни твоего тела, ни души, и ты… ты совсем другая. Пойми же, для тебя смерть – привычное явление. Магия смерти – твоя родная стихия. Риан… более чуткая, более впечатлительная. Ты представляешь ее, бредущую среди призраков по Изнанке? Ты сама говорила мне, что тебе часто снятся кошмары, видятся галлюцинации – так смерть пытается затянуть тебя в свой омут, оборвать нить, связывающую тебя с миром живых. Я не желаю такой участь Рианнон. И если этого можно избежать…

– Морриган, ты строишь воздушные замки. Ты даже еще не знаешь, где искать бокора!

– Узнаю. Ты переживаешь за нее или за себя, что снова останешься в одиночестве, если я не выпущу душу Риан из сферы на волю? – холодно спросила Морриган.

Бадб приняла оскорбленный вид.

– Рианнон – моя дочь.

– И моя сестра, – парировала Морриган. – А еще, позволь напомнить, мама, мы ведьмы. Так просто мы не умираем. И если есть хоть один шанс, что можно вернуть Риан к жизни, я готова вывернуться наизнанку, нарушить все мыслимые законы Трибунала, но сделать это.

Их жаркий спор прервал стук в дверь. Наградив дочь напоследок недовольным взглядом, Бадб обернулась вороном и улетела в открытое окно. Морриган проводила ее взглядом прищуренных глаз, и только после этого отперла дверь.

Она ожидала увидеть Ника, Гейта или служителя Трибунала, принесшего ей, как официально зарегистрированной в анналах Трибунала Охотнице, заказ на очередного отступника. Вместо этого она увидела высокого незнакомца с коротко остриженными и бритыми по бокам темными волосами и трехдневной щетиной. Крепкие руки в карманах кожаной куртки, расстегнутая на груди рубашка, обнажающая часть татуировки – распахнувшего пасть черного тигра. Холодный прищур серых глаз делал похожим на хищника и самого владельца тату. Он прямо-таки источал отчетливое ощущение внутренней силы.

– Дэмьен Чейз? – догадалась Морриган.

Выдержала его взгляд. «Не на ту напал, милый. В гляделки я могу переиграть и самого Сатану».

Он усмехнулся своим мыслям, прошел в ее дом и, не спрашивая разрешения, вольготно расположился в кресле. Обескураженная такой наглостью, Морриган, приподняв бровь, смотрела на странного гостя.

– Зачем ты хотела меня видеть?

«А мы уже на «ты», – недовольно подумала она. – Быстро».

– Не тебя конкретно, но того, кто покажет мне вход в Пропасть. Если, конечно, она – не миф.

Дэмьен меланхолично пожал плечами.

– Как я понимаю, других кандидатов в проводники у тебя нет. Тогда вопрос: с чего ты взяла, что я тебе, Охотнице, открою вход в обитель отступников? Чтобы ты переубивала половину или всучила в лапы шавкам Трибунала, торопясь выслужиться перед ними?

– Я ни перед кем никогда не выслуживаюсь, – процедила Морриган, но ее протест нахального гостя только позабавил. – И если твое имя заставило Джона Гейта побледнеть, думаю, ты успел заслужить репутацию отступника. Но, как видишь, вызывать агентов Трибунала я не спешу.

– Слабое утешение.

Внутри медленно поднималась волна раздражения. Морриган и раньше понимала, что ее план привести в действие не так-то просто, но собеседник ей попался куда более несговорчивый, чем она предполагала. Впрочем… он был отступником – что с него взять? Нахальный, беспринципный, готовый идти против правил… но защищать свою стаю.

– Я тебе хорошо заплачу. Деньгами, чарами – чем угодно.

– Чем угодно, говоришь? – Дэмьен усмехнулся. Скользнул оценивающим взглядом по фигуре Морриган, словно бы впервые ее увидел.