считался отголоском битвы грозного бога Тора с великанами, молния – отсветом ударов его молота. Языческие боги – Тор, могущественный Один, бог войны и победы, Фрейр, бог плодородия, процветания и сбора урожая, – помогали объяснить необъяснимое[49]. С помощью множества ритуалов и празднеств в дохристианские времена прославлялись такие природные явления, как солнце или смена времен года, а самыми главными днями в году считались периоды летнего и зимнего солнцестояния.

В старом аграрном обществе считалось, что вместе с людьми в водах, лесах и полях живут бесчисленные карлики, великаны, эльфы, гномы и прочие духи. Некоторые особо жуткие сверхъестественные создания воплощали опасности природы. Сказки, которые несколько сотен лет назад рассказывали детям на ночь, совсем не походили на сладенькие диснеевские истории наших дней: например, они предупреждали, что нельзя близко подходить к воде, а то тебя схватят нёкки, бесплотные водные духи, которые топят людей. Лес тоже не считался совсем уж безопасным, потому что в нем обитали красавицы скогсры – женщины с дырой в спине, которые заманивали и губили путников. Имелись и более доброжелательные создания, например похожие на гномов шведские томте[50]. Они, как считалось, могли приносить удачу, берегли домашний скот, но, если с ними не обращались почтительно, сердились и начинали пакостить. До наших дней эти персонажи дожили в детских сказках и названиях природных объектов, например национального парка Ютунхеймен («Дома великанов») в Норвегии, скального образования Альфаборг («Города эльфов») в Восточной Исландии, а также бесчисленных туристических маршрутов с названием Трольстиген («Лестница троллей») в Швеции.

Древние предания и традиция почитания природных явлений стали одной из причин того, что христианство с большим трудом укоренялось в северных странах[51]. Особенно поклонение природе было распространено у коренных жителей северных районов Норвегии, Швеции и Финляндии – полукочевых саамов. Их традиционная система верований почти не делала различия между человеком и природой. Растения, звери, реки, горы и прочие явления природы имели свои лицо и душу и считались ровней людям. Саамы относились к природе так уважительно и эмоционально, что всегда просили у нее позволения срубить дерево или сорвать ягоды с куста: этот ритуал напоминал, что нельзя слишком усердно использовать природные ресурсы[52].

Примерно тысячу лет назад христианство все-таки вытеснило языческие верования, поклонение природе было проклято и строго запрещено, а на смену привычным праздникам зимнего и летнего солнцестояния пришли День св. Иоанна (Иванов день) и Рождество. Но кое-что из давних верований и ритуалов сохранилось и смешалось с христианскими обычаями. (Кстати, в Исландии древняя скандинавская религия была воссоздана, официально признана государством в 1973 году и сейчас является самой быстрорастущей религией страны[53].)

И вдруг в век Просвещения об одушевлении природы снова заговорили. Шведский историк-религиовед Давид Турфьелль указывает, что некоторые мыслители того времени выдвигали идею, будто Бог написал две книги – Библию и природу – и что обе они могут быть средством Его познания. В XIX веке эта идея стала завоевывать популярность и получила некоторое распространение даже среди теологов. Это заложило фундамент почти религиозного отношения к природе, которое сегодня мы видим у северных народов, одних из наименее верующих в мире. Некоторые говорят даже, что friluftsliv во многом заменил церковь и что именно среди деревьев, в горах, у воды люди находят смысл жизни и погружаются в ее глубины. Ларс Лерин, один из виднейших акварелистов Швеции, говорит об этом так: «Для меня природа – это основа всего. На природе вы тренируете свой глаз и пытаетесь понять, что именно видите. Ходить в лес хорошо потому, что внутри все сразу встает на место. Вы встраиваетесь в контекст, выходите за границы своей вселенной, становитесь частью природы. Вы понимаете, откуда пришли, осознаете, что вы не такой уж особенный».

Христиане тоже считают природу местом, подходящим для размышлений, глубоких экзистенциальных переживаний, духовности. Вообще-то убежденные христиане имеют в четыре раза больше шансов испытать сильное чувство единения с природой, чем неверующие люди[54]. Многие христиане отмечают, что чувство, которое они испытывают наедине с природой, подобно тому, что они переживают в церкви, только на природе мыслится гораздо свободнее. И понятно, почему церковь видит в жизни на свежем воздухе способ непосредственного общения своей паствы с Создателем.

TROLLSKOG

Шведское слово trollskog обозначает «лес троллей», но не простой, а немного потусторонний, как будто сказочный. Старые ветвистые деревья, покрытые мхом камни и скалы – идеальное место жительства сказочных персонажей вообще и троллей в частности. Этим словом часто заманивают в лес совсем маленьких детей, пользуются им, чтобы добавить волшебства к обыденности, внести черточку языческого прошлого страны. Считается, что тролли могут делаться невидимыми и заметить вас задолго до того, как вы их увидите. Но они редко моются, и иногда их выдает… скажем так, специфический запах.

Церковь и friluftsliv

Для Магнуса Ларссона, священника в сером худи, сдержанно улыбающегося на официальном фото, размещенном на сайте Шведской церкви, воскресенье – полноценный рабочий день. Это, правда, не значит, что работает он исключительно в четырех стенах церкви или приходского дома. Когда мы познакомились, он сидел на каменном выступе в начале туристической тропы около моего родного городка Дальсьёфорс; был солнечный августовский день, и он вместе со своими прихожанами поджидал опаздывающих. Группа убедительно подтверждала, что в Швеции упал интерес к официальной религии: почти все собравшиеся были седоволосыми. Кое-кто принес с собой кофе, бутерброды, сладкую выпечку, а совсем пожилой мужчина, который и двигался-то с трудом, – палки для шведской ходьбы.

Лучше бежать на лыжах и думать о Боге, чем сидеть в церкви и думать о спорте.

Фритьоф Нансен

Вместо привычной воскресной службы они шли на прогулку по местным лесам, и по оживленным голосам было понятно, что с нетерпением ждут этого «паломничества», как в приходе называют выходы на природу. Через некоторое время вся группа выстроилась в цепочку, причем Ларссон встал последним, чтобы никто не отставал.

Ларссон рассказал: «Некоторые мои прихожане уже давно хотели заняться чем-нибудь таким. Там, на природе, легче сблизиться, поговорить о жизни за стенами церкви, с людьми, с которыми в других обстоятельствах вы никогда бы не встретились. На мой взгляд, в такой обстановке человек более открыт, готов слушать и воспринимать взгляды и мнения других людей».

Ларссон, в крепких туристических ботинках и черных функциональных туристических же брюках, подходящих к его рубашке пастора со стоячим воротничком, рассказал, что в первый раз такое паломничество они совершили в пасхальную неделю 2018 года, после мощного снегопада. «Мы все-таки решили идти и