– Проклятье, если уж кого и имеет смысл похищать, так это меня. Я стою в пятнадцать или двадцать раз больше, чем Тауэр. Разумеется, мои деньги не так хороши, как те, что принадлежат ему, – со скорбью в голосе произнес Данн.

– И почему же?

– Потому что я их заработал. Как вы со своей компьютерной компанией. Я читал про вас в «Ситиз бизз». Там написано, что ваше состояние равняется примерно пяти миллионам и продолжает расти. Вы должны это чувствовать… ну, что деньги какие-то нечистые.

– Я их не вижу, – ответил Лукас. – На данный момент они все в бумагах. А как насчет страховки? Жизнь Энди застрахована?

– Ну, конечно. – Данн нахмурился и почесал подбородок. – На самом деле на довольно большую сумму.

– И кто ее получит?

– Дети, – пожав плечами, сказал Джордж. – если только… О господи. Если дети умрут, страховку получаю я.

– Вы единственный бенефициар?[16]

– Да… если не считать того, что Нэнси Вулф достанется полмиллиона. У них отлично идут дела, и у обеих заключен страховой договор на покрытие кредита в случае смерти одной из них.

– Для Нэнси Вулф полмиллиона – большие деньги?

Данн снова задумался.

– Немаленькие. Она зарабатывает примерно сто пятьдесят или сто семьдесят пять тысяч в год, но налоги съедают солидную часть ее доходов – так что дополнительные полмиллиона не помешали бы.

– Вы подпишете нам разрешение взглянуть на рабочие записи вашей жены?

– Естественно, а почему нет?

– Потому что многие врачи считают, что записи психиатров должны храниться в тайне, – ответил Лукас. – Что пациенты нуждаются в лечении, и копам нечего копаться в их проблемах.

– Да пошли они! Я все подпишу, – сказал Джордж. – Бумага у вас с собой?

– Я распоряжусь, чтобы вам ее сегодня привезли.

Данн некоторое время не сводил глаз с руки Лукаса, потом не выдержал и спросил:

– Что это вы вертите в руке?

Дэвенпорт взглянул на свою руку и увидел кольцо.

– Кольцо.

– Охо-хо, туда или обратно?

– Я еще думаю, – признался Дэвенпорт.

– Брак – замечательная штука, – сказал Данн и развел руки в стороны. – Оглянитесь по сторонам. Коробка для всего – и всё в коробках.

– У меня сложилось впечатление, что вы… как-то уж слишком беззаботно относитесь к происходящему.

Лицо Джорджа неожиданно окаменело, и он наклонился к Лукасу.

– Дэвенпорт, на самом деле я так напуган, что мне даже плюнуть страшно. Клянусь богом, я и не представлял, что подобное бывает. Думал, все это болтовня, и ошибся… Вы должны найти моих девочек.

Лукас фыркнул и встал со стула:

– Вы никуда не уедете. – Это прозвучало не как вопрос.

– Никуда. – Данн тоже встал и посмотрел на него. – А вы крутой парень, верно?

– Может быть, – не стал спорить Дэвенпорт.

– Футбол?

– Хоккей.

– Да, у вас шрамы… считаете, что сможете со мной справиться. – Данн снова расслабился, и по его лицу скользнуло слегка удивленное выражение.

– Конечно, – кивнув, ответил Лукас.

– Хм-м-м, – протянул он, как будто сомневался в этом, но уже в следующее мгновение перестал улыбаться. – Как вы думаете, вам удастся найти мою жену и детей?

– Я их найду, – пообещал Дэвенпорт.

– Но вы не гарантируете, в каком состоянии, – добавил Данн.

Лукас отвернулся и посмотрел в темный коридор. У него возникло ощущение, будто что-то отвратительное коснулось его лица.

– Нет, – ответил он темноте.

Убойный отдел напоминал редакцию новостей слегка потрепанной ежедневной газетенки какого-нибудь маленького городка. Небольшие кабинки для детективов разделяли перегородки, доходившие до плеч; некоторые столы поражали своей аккуратностью, другие являли собой настоящую свалку из бумаг и самых разных предметов. Три вида металлических картотечных шкафов, серых или цвета замазки, стояли всюду, где только для них находилось место. Старые плакаты и заметки, рисунки и бюрократические послания были прикреплены или напечатаны на стенах и досках для объявлений. На одном из шкафов пристроился коричневый пластмассовый радиоприемник размером с тостер, с круглой ручкой и погнутой вешалкой, служившей антенной. Из примитивного громкоговорителя доносился гнусавый голос:

«…Одно из самых известных в истории преступлений, сродни Похищению сабинянок[17]или делу Линдберга[18], произошедшему уже в нашем веке…»

Лукас потягивал куриный бульон из серии «Суп-в-чашке» и остановился на пороге, держа стаканчик в двух дюймах от губ. Голос показался ему знакомым, но он никак не мог вспомнить, кому он принадлежит, пока говорившего не перебил диктор:

Вы слушаете Пирата Джимми Уокера, и у нас вопрос к доктору Дэвиду Гердлеру…

Доктор Гердлер, минуту назад вы сказали, что жертвы похищений идентифицируют себя с похитителями. А я считаю, что мы получили великолепный пример того, что происходит, когда либеральная школьная система пичкает детей политическим мусором и учит вещам, которые, по их представлениям, являются дурными, но в которые им приходится верить, потому что так говорят люди, наделенные властью, например, профсоюзные шлюхи, называющие себя учителями…

Голос Гердлера звучал исключительно мягко, тихо, фальшиво и очень настойчиво.

Я понимаю ваши чувства – хе-хе – хотя не полностью их разделяю: у нас много хороших учителей. Если отставить это в сторону, – да, такая идентификация действительно происходит и возникает через несколько часов после похищения; жертвы даже могут предложить эффективные способы помешать полиции поймать преступника…

Лукас уставился на приемник, не в силах поверить тому, что услышал. Грив сидел за своим столом и ел шоколадку с орехами.

– Похоже на речь политика, правда? Наверное, еле дождался, когда можно будет рвануть на радио. Вышел из школы и сразу туда поехал.

– И как давно он вот так выступает? – Дэвенпорт допил бульон и выбросил стаканчик в мусорное ведро.