новыми высотками, нарядными торговыми центрами и блестящими автосалонами – уходящий вдаль необъятный простор. Поприще, на котором есть, где развернуться. Да, не Олег пред вратами Царьграда, не Суворов в Альпах и не Василевский под Сталинградом, но предчувствие большого дела захватывало дух. Всех заткнуть всех за пояс, перевернуть бытие вверх ногами и достучаться до небес! Максим улыбнулся.

Когда стали подъезжать к месту, снова пошёл густой снег и поднялся ветер – в двадцати метрах было не разобрать, что впереди. Автомобиль вялотекуще двигался в скудной и белёсой пасмури мимо невнятных панельных домов, сутулых гаражей, с трудом угадываемых за стеной бурана очертаний ледового дворца и гипермаркета. Наконец остановились. Максим вышел из машины, огляделся по сторонам, пытаясь оценить обстановку, но из этого ничего не вышло – соседние дома виделись, как сквозь кисейное марево, мшаристую поволоку. Дома с дверями и окнами. Вот, пожалуй, и всё. Светланович тоже вышел из машины и уверенным шагом пошёл к торцу ближайшего здания – дёрнул дверь, а она и открылась. Максим зашёл следом.

Помещение показалось мрачным и угловатым. Повернув по коридору налево, потом тут же направо, Максим вышел к барной стойке с уходящими к потолку пустыми полками и закрытым тряпкой большим, как в Фоли-Бержер, зеркалом. За стойкой угадывался зал, но он был отделён мутной целлофановой плёнкой. Владимир Светланович дошёл до конца стойки и вполоборота сел на барный стул у кассы. Показалось даже, что не сел, а оседлал и широким жестом руки махнул в сторону зашоренного пленкой пространства:

– Вот, собственно, и наше с вами кафе!

– Я так понял, здесь завершается ремонт? – Максим хотел было выйти в зал, но Светланович так основательно вжился в роль всадника, что тревожить его было неловко. Поэтому Макс присел на выдвинутый из-под стойки сейф.

– Да, заканчивают отделку, чтобы дизайн соответствовал будущей сети кафе и был бы отсылкой к нашему флагману – «Караван-сараю», – директор посмотрел на Максима с удивлённой снисходительностью. – При этом дизайн каждого из будущих кафе будет в чём-то уникальным, непохожим на другие – дополняющим общую картину. Самаркандская мозаика.

– Хорошая задумка. Тогда посетителям будет любопытно побывать во всех заведениях.

– Именно! Только впредь говорите не «посетители», а «гости». Всё же наша индустрия называется именно индустрией гостеприимства, – Максим согласно кивнул и Светланович продолжил. – Мало того, что будет разниться дизайн, но несколько различным будет и кухня. Здесь меню будет базовым, а на Раздерихинской планируется добавить тандыр. На Луковицкой тандыра не будет, зато на живом огне будут готовить кебабы. В «Караван-сарае» на улице Свободы посетителей ждёт настоящий теппан, первый в нашем городе!

– Это очень здорово! Но не могу не высказать опасения – не столкнёмся ли мы с проблемами логистического характера?

– Не понимаю, о чём речь.

– Хм, как и сказать-то?… Вот если бы мы открывали сеть тандырных, то сколь бы не была широка сеть, но специалист по обслуживанию этих самых тандыров был бы нужен один. И такая же история и с теппаном, и с хоспером. Прибегать к услугам нескольких разных узких специалистов может быть накладно и хлопотно.

– Не беспокойтесь на этот счёт, технических специалистов самой высокой квалификации и широчайшего профиля у нас в достатке. Сами понимаете – завод. Одно из крупнейших предприятий региона – больше века решаем проблемы.

– Это хорошо, тогда не беспокоюсь на этот счёт. Но возникает вопрос с универсальностью и взаимозаменяемостью сотрудников…

– Этот вопрос лучше обсудите с Тимуром, – Владимир Светланович потёр указательным пальцем переносицу и продолжил. – Скоро должен приехать наш бренд-шеф Тимур Русланович с поварами, с ним уж вы и обсудите меню и нюансы по персоналу. Мы же пока лучше оценим диспозицию и рекогносцировку.

– Что ж, я готов.

– Это кафе – аванпост. И вы не должны бояться отрицательного результата – даже если какая-то отдельная точка выйдет в минус, сеть всё равно будет зарабатывать. Наш минимум – пять кафе во всех районах города. Главное, запустить эту махину, а там уже сама пойдёт. Только стратегический расчёт! Тактические оплошности роли не играют. Ведь лес рубят – щепки летят, правильно? – Максим согласно кивнул восседающему на постаменте фельдмаршалу. – Единственное, на что может повлиять просадка – это на скорость открытия новых заведений. Но дело тут не на решимость компании продолжать проект: будет проведён анализ ситуации и сделаны поправки на ветер. Иными словами, если всё хорошо пойдёт тут, в городе за городом, то точку на Раздерихинской мы откроем в середине июня. Но ничто не повлияет на дальнейшую экспансию – у нас достаточно ресурсов и возможностей как административного, так и коммерческого характера. Запомните этот момент и этот разговор. Вот как вы сейчас первые в этой местности, так и мы будем первыми в городе к концу осени этого года. В противостоянии с конкурентами мы рассчитываем на блицкриг, но готовы вести войну на истощение вплоть до тактики выжженой земли! – глядя в эту минуту на Владимира Светлановича, Максим подумал, что у Гастелло в последние секунды жизни скорее всего были такие же сжатые губы и устремлённый в одному ему различимую пустоту полный решимости остекленевший взгляд.

Владимир Светланович отвернулся, а когда повернулся обратно, то перед Максимом снова сидел прежний располагающий к себе ренуаровский мужчина:

– Простите, я немного сгустил краски, уж не обессудьте. Выскажусь не так пугающе – для Всеволода Эмильевича «Караван-сарай» до известной меры самореализация. Материального благополучия он достиг уже давно и в своей нише является непререкаемым авторитетом. Ресторанный бизнес – это трансцендентная экстраполяция, если хотите, выход из зоны комфорта, – Светланович поглядел исподлобья прямо в глаза Максиму и с хитрецой усмехнулся. – Куражится наш барин, вот и всё. И за ценой не постоит. То есть, конечно, если проект обернётся бездонной ямой… но и тогда… – за окном раздался звук подъехавшей машины. – О, это, должно быть, наш Тимур Русланович с ребятами! Пойду встречу и откланяюсь. А вы пока здесь осмотритесь. Завтра в девять утра жду у офиса!

Максим поднялся, чтобы пропустить директора, а когда тот скрылся в производственном помещении, отодвинул полиэтиленовую штору и вышел в зал осмотреться. Помещение оказалось достаточно просторным и в нём недавно начался демонтаж предыдущего оформления – тут было что-то серо-белое, должное, по замыслу дизайнера, напоминать погребок эпохи заката Австро-Венгерской империи: на стенах висели каркасные скульптуры – головы оленей, кабанов, которые служили светильниками; копии дагерротипов с пейзажами и викторианскими женщинами; картонные вымпелы с гербами неизвестного государства. В углу стояли поставленные друг на друга пыльные столы с толстыми