добра в первую очередь своей семье и себе самому, но в данном конкретном случае это равно тому, что я желаю добра и тебе. В этой ситуации твое добро и наше – одно и то же. Усвоила?

Он умолк, ожидая какого-нибудь ответа, однако Лариса молчала и даже не смотрела на него. Глаза ее блуждали по стенам, по оконным занавескам, но то и дело возвращались к стоящей на полу пустой бутылке. «Все мои слова – мимо цели, – подумал Михаил. – Она думает только о том, где взять еще выпивку. Ждет не дождется, когда я уберусь отсюда, и побежит в ближайший продмаг».

Резко отодвинув стул, поднялся и заговорил чуть громче.

– Мой брат – интеллигентный человек, а я – нет, запомни это. Я все детство провел среди хулиганов, многие из которых выросли и стали бандитами и ворами. Они многому меня научили. И я могу многое из того, чего не может и никогда не позволит себе сделать Николай. Он не позволит, а я – легко. Если ты будешь продолжать в том же духе и угрожать спокойствию моей семьи, то мало тебе не покажется, обещаю.

Он вышел в прихожую, обулся, надел пальто, встал на пороге комнаты.

– Прошу тебя, Лара, очень прошу: держи себя в руках. Не доводи нас до греха. Хочешь пить – пей, только так, чтобы никто не видел и не знал.

– А тебе, конечно, главное, чтобы никто не знал, да? – громко и с вызовом заговорила Лариса. – Чтобы все шито-крыто, понятное дело. Считаешь, что я – позор вашей благородной семейки офицеров милиции. Вы же такие безупречные, такие благонравные, все такие чистенькие, приглаженные. И мысли у вас такие же чистенькие и приглаженные, а знаешь почему? Потому что у вас в голове пусто, там ничего нет, кроме служебных инструкций. Вся ваша безупречность и благонравие не от совести и честности, а от тупости, необразованности и неграмотности. Думаешь, диплом о высшем образовании получил и сразу умным стал, да? Так я отлично знаю, чего стоит твой диплом, своими глазами видела, как ты учился. Перед экзаменом два часа учебник полистаешь, пару цитат наизусть выучишь – и готово. Видела я, какие книги у тебя в комнате на полках стоят, да только ты их не читал, а если и читал, так ничего не понял. Тоже по паре цитат выучил оттуда и щеголяешь, делаешь вид, что ознакомился с трудами. Этим можно обмануть, пустить пыль в глаза какому-нибудь дурачку, но человека, который на самом деле читал и обдумывал, такой лажей не накормишь, он сразу поймет, что ты нахватался по поверхности, а на самом деле ничего не знаешь. Как был тупым и необразованным, так и остался. Все вы, Губановы, только фасады красить умеете, а построить что-то стоящее – кишка тонка. Все вы лицемеры из потемкинских деревень!

Это было обидно. И не потому, что оскорбительно, а потому, что близко к правде. Михаил не очень-то высоко ценил образованность и эрудицию. А если уж совсем честно, то не ценил вовсе. Глупости это все. Главное – власть, а для власти нужны знания, только не научные и всякие там философские, а живая информация, при помощи которой можно управлять людьми. Но коль угораздило его родиться и жить в обществе, где принято кичиться образованностью и всесторонними знаниями, то приходится соответствовать, держать лицо, иначе уважать не станут. Мише казалось, что он очень ловко все придумал: выучить по две-три цитаты из умных книжек и вставлять при каждом удобном случае, непременно ссылаясь на первоисточник, называя полностью имя автора и название труда. Выглядело очень впечатляюще. Две-три цитаты отсюда, еще парочку – оттуда, набрал с полтора десятка и вполне удачно производил нужное впечатление.

Неприятно, однако, что пьяная Ларка об этом заговорила. Догадалась, сучка.

А Лариса все не могла остановиться, выкрикивала обвинения и оскорбления и вдруг разрыдалась, когда Михаил уже взялся за ручку двери, чтобы уйти. Пришлось остановиться. Нужно выждать, когда эта идиотка успокоится, придет в себя хоть немножко, и сказать ей напоследок несколько мирных дружеских слов. Нельзя расставаться на такой ноте. Последнее, что сегодня Колькина жена услышит от Михаила, должно запечатлеться в ее памяти как мягко-строгое и обнадеживающее. Приятное. Как там говорилось в фильме про Штирлица? Запоминается последнее. И это последнее требуется обеспечить.

Он, не раздеваясь, прошел в кухню, присел на табурет, собрался было поставить локти на стол, но одернул себя, выпрямил спину и замер. Осанка – это очень важно. Нельзя расслабляться даже когда не сидишь в служебном кабинете.

Из включенной радиоточки звучал надрывный голос Муслима Магомаева:

Мы на чертовом крутились колесе.

Колесе, колесе…

Михаил невольно поморщился. Ну сколько можно? Уже лет пять, наверное, эту песню крутят то по радио, то по телевизору, какой концерт ни включишь – Магомаев со своим «Колесом» или еще с какой-нибудь старомодной песенкой про любовь. Разве это музыка? Разве это вообще можно слушать? Ему привозят заграничные пластинки с записями модных на Западе исполнителей, так вот на них действительно музыка, которая аж до костей пробирает. И вообще, страны Запада – это мечта. Нет, жить там постоянно Миша Губанов не хотел, иностранных языков он не знает, да и порядки там другие, поди приноровись, пока разберешься, что к чему и где и с кем решать те или иные вопросы. Нет уж, дома, в советской стране, все известно, все понятно, и говорят все по-русски, не нужно напрягаться и осваивать новый язык и новые правила жизни. Его все устраивает, ему все здесь нравится. Но… Хорошо бы так устроить, чтобы порядки были советские, бесплатное образование, бесплатная медицина, простые и понятные правила построения карьеры, а вот все остальное было бы как там, в Европе и Америке. Красивые блестящие машины по доступной цене, просторные квартиры, а еще лучше – отдельные дома, да еще и с бассейном. Разнообразная бытовая техника, чистые тротуары и отремонтированные фасады домов, чтобы по улице было приятно ходить. Хорошо сшитая модная одежда, в которой выглядишь как человек, а не как бомж. Обувь всех размеров, которая не жмет и не натирает кожу на костяшках пальцев и пятках. Бутылки разнообразного спиртного с яркими этикетками. Сигареты с табаком элитных сортов. И обязательно чтобы на каждом углу было кафе или бар, где можно выпить кофе и почитать газету, сидя за столиком на улице или в уютном помещении с неярким светом. В такие кафе люди ходят даже завтракать! Ах, как мечтал Михаил о