магазин за свежим хлебом. И знать не знала, что на другом конце Жуковки живут цыгане.

– О цыганских дедушке и бабушке вам тоже ничего не известно? Кстати, как они погибли, отец не рассказал? – отвлек меня от моих мыслей Сотник.

– Нет. Мне кажется, он и сам не знал.

– Ну, это вряд ли… Вот вы на меня обижены, что признал смерть вашего отца некриминальной, а я отработал все его окружение. Вы хотя бы в курсе, как он жил после развода с вашей матерью?

– Как жил… как все алкаши – от бутылки до бутылки. Я поначалу его регулярно навещала, но после того как… Впрочем, не важно…

– Нет уж, начали, так продолжайте!

– Однажды, застав его с женщиной, я решила, что теперь он в моих частых визитах не нуждается, – выпалила я на одном дыхании, не собираясь вдаваться в подробности.

…Сцена той встречи с отцом со стороны наверняка выглядела безобразно. Только зрителей не было. Или все же были? Когда я вошла в дом, первым делом невольно бросила взгляд на потолок: в мансарде кто-то сдвинул стул с места. Я прекрасно помнила этот звук: на одной из ножек тяжелого стула не было войлочной наклейки. Решив, что отец там, я оставила пакеты с продуктами на кухонном столе и направилась к лестнице на второй этаж. Остановил меня незнакомый визгливый голос, доносившийся из бывшей родительской спальни. Я резко открыла дверь… Они сидели на краю кровати и были пьяны в стельку оба – отец и какая-то голая огромная бабища, обнимавшая его за плечи. К горлу подступила тошнота, я дурным голосом заорала: «Вон отсюда!» – подскочила к ним и дернула бабу за руку, пытаясь оттащить от отца… Она даже не пошевелилась. Ее смех еще долго звучал в моих ушах, но еще дольше вспоминалась жалкая просительная гримаса на отцовском лице.

Уже спустившись с крыльца, я бросила взгляд на окно кухни – приподнятая чьей-то рукой полупрозрачная занавеска тут же вновь закрыла стекло, но я успела заметить, что рука была мужской. И принадлежала она не родителю – на указательном пальце блеснул золотом массивный перстень…

– Вот вы опять где-то не здесь, Ляна Шандоровна. Возвращайтесь! Давайте-ка проясним один вопрос. Получается, что вы не были на даче после того дня, как застали у отца женщину.

– Не совсем так. Приезжала, но редко. Очень. – На самом деле навещала я отца раза три, не больше. Но тот в силу своего состояния вряд ли понимал, кто перед ним. Общаться же с его сожительницей желания не было.

– Если бывали так редко, то что же привело вас сюда именно в день его смерти? После долгого забвения?

– Я приезжала и накануне… Мне в тот день позвонил Громов и сообщил, что тот пьет уже постоянно, практически не просыхая. Павел Андреевич только что вернулся с дачи, заходил к отцу – дом открыт, а того нигде нет. Я было хотела, как обычно, проигнорировать сообщение – нового я не услышала ничего. Но при разговоре присутствовала Тата, она и уговорила меня навестить родителя. Я выехала сразу же после звонка Павла Андреевича, опасаясь, что позже отец, если уходил с утра за пойлом в село, уже будет совсем не пригоден к общению. Я все-таки надеялась с ним поговорить.

– Выехали на машине?

– Да, отец отдал мне свою «Ауди», как только я сдала на права… Часов в двенадцать я была уже на месте. Дверь в дом была прикрыта, но отец, по всей видимости, так и не объявился. Не было в доме и посторонних, что меня, конечно же, обрадовало. Я, помню, тогда слабо понадеялась, что отец мог все же уйти в лес к источнику или вообще уехать в город, забыв про окна и двери. Собственно, опасаться воров в этой глуши глупо – о поселке мало кто знает, да и брать нечего.

– Вспомнив сегодняшнее происшествие, я бы не был столь категоричен!

– Хорошо, согласна… Я тогда решила немного подождать, но вскоре возникло чувство, что зря теряю время. Часа в два я на всякий случай закрыла окно в мансарде на шпингалет – по прогнозу в ночь обещали сильный дождь с ветром. Потом заперла дверной замок на три оборота, запасной ключ положила в желобок на крыше крыльца (там наш тайник) и уехала. А на следующий день вернулась… По-моему, я вам все это уже рассказывала…

– Я пытаюсь с вашей помощью восстановить события того дня. Так почему вы вернулись на следующий день?

Я, задумавшись, молчала. Как я могла объяснить Сотнику, что, проведя беспокойную ночь, я, начиная с десяти утра, возилась с заболевшей Татой. В десять вызвав «скорую», после ухода врачей сама ставила ей каждые четыре часа уколы, потому что та отказалась от госпитализации. Тате вскоре стало лучше, а я жутко устала и сама не заметила, как провалилась в короткий сон. А вскочила ровно через пятнадцать минут с четким предчувствием беды, свершившейся или близкой. Неужели, подъезжая к озеру, я уже знала, что отца в живых не застану?

– Вообще-то ехать к отцу еще раз в планах не было, просто почувствовала, что с ним беда, поэтому и… – попыталась я сформулировать доступно, но Сотник не дослушал.

– Я понял. Да… скажи мне кто еще год назад, что буду верить в предчувствия и предсказания, – высмеял бы, уж простите. Ляна Шандоровна, напомните-ка мне, кого вы там узрели за спиной батюшки вашего? Когда он у окна стоял перед тем, как выпасть?

Я недоверчиво смотрела на Сотника – с чего вдруг такие перемены? Он же мне не поверил!

– Да не смотрите на меня так… Каюсь, ваши «видения» показались тогда бредом. Но все же версию с цыганским прошлым вашего предка отработал. Уж больно близки по времени оба события: пожар в доме баро, его убийство и буквально на следующий день – смерть его бывшего воспитанника.

– Баро тоже убит?!

– Да, тело нашли в день цыганского конфликта в машине, в лесу, недалеко от той дороги, что ведет в дачный поселок. Почти что у Пенкино. Задержись вы в ожидании отца еще на пару часов, проезжали бы рядом с местом преступления. Вот так. А описать того мужчину, которого как бы увидели в