«И вот она просит дать ей немного свободного пространства, а ты думаешь, что она тебя отвергает, – ответила я. – Ты знаешь, сексуальное желание – вообще-то странная штука. Кэндас просит тебя не обращать на нее внимания, и это может помочь ей вновь захотеть тебя. Я понимаю, звучит как бессмыслица. Казалось бы, для чего такие сложности? И я вполне понимаю твою реакцию. Но видишь ли, Кэндас необходимо отделить эмоциональную близость от эротики, и для этого ей нужна капелька свободы. Она предложила возможный сценарий. Это был не отказ, а приглашение. Не нужно понимать все буквально: это же такая сексуальная игра. Притворись, что я тебе не нужна. Притворись, что не замечаешь меня».

Но Джимми не хотел подыгрывать Кэндас, стимулируя ее желание, и начал бороться с ней. Ему нужно было, чтобы она захотела его, но обязательно по его правилам. Джимми столько лет чувствовал себя отвергнутым, что теперь у него осталась лишь злость, которая лишний раз доказывала, как он нуждается в Кэндас. Чтобы нейтрализовать подступающую ярость, партнеры проявляли друг к другу все больше дружеской заботы. Но постоянные ласка и нежность подавляли сексуальный аппетит. Можно находиться в таких отношениях долгие годы и так и не дождаться настоящего вожделения. Именно так складываются отношения друзей. Джимми и Кэндас оказались друзьями, пытающимися стать любовниками.

Помня, что Кэндас уже заявляла о желании иметь чуть большую дистанцию между ней и Джимми, я решила, что пришло время вмешаться и попытаться нарушить уютные приятельские отношения. «Вы прикасаетесь друг к другу?» – спросила я, хотя ответ уже знала.

– Без конца, – ответила Кэндас.

– Вы обнимаетесь?

– Да, – отвечает Джимми.

– Много?

– Да, – отвечают уже хором.

– Придется прекратить.

Они смотрели на меня с удивлением. Только что оба рассказывали мне, что это единственное, что осталось ценного в их отношениях, – и вдруг я предлагаю отказаться именно от этого? Но по реакции Кэндас я поняла, что, похоже, нащупала правильный путь.

– Вы не представляете, что вы творите, – всполошилась она. – Я очень чувствительна ко всему тактильному. Для меня прикосновения – все. Я обожаю, когда ко мне прикасаются, даже посторонние люди. Наверное, я тут отчасти позволяю себе лишнего и веду себя как такая шлюшка, любящая, чтоб ее погладили.

Джимми добавляет:

– Мы на прошлой неделе ездили к моим родителям, и подруга моей матери принялась вдруг гладить и массировать плечи Кэндас. Знаете, я даже вспомнил сейчас, как подумал тогда: а ей вообще важно, я это к ней прикасаюсь или миссис Монахан.

– Вот и цель нашей терапии, – ответила я. – Будем учиться отличать Джимми от миссис Монахан.

Велев им не прикасаться друг к другу, я рассчитывала обозначить то самое пространство, которое нужно будет преодолеть Кэндас, двигаясь навстречу Джимми. А он тогда наконец почувствует, что желанен. «Я хочу, чтобы вы меня хорошо поняли. Никакого физического контакта. Ни поцелуев, ни массажа, ни поглаживаний. Ничего. Простите, ребята. Вы можете переписываться, отправлять сообщения, используйте мимику – ищите какие угодно другие способы. Дело в том, что сейчас вся ваша страсть покоится под толстым приторным слоем уютненьких приятельских отношений, не дающих ей разгореться».

Кэндас и не пыталась спорить: «Хорошо. Заранее ненавижу эту затею, но попробовать стоит».

Мне было любопытно, кому из них будет сложнее соблюдать мои рекомендации. Хоть Кэндас и назвала себя шлюшкой, любящей, чтобы ее погладили, я подозревала, что все-таки Джимми первым нарушит запрет. Он многие годы негодовал, но не понимал, как же сердиться на любимого человека, то есть как и злиться, и сохранять связь одновременно. За попыткой сдержаться, за всеми этими милыми поглаживаниями лежит не до конца осознанный страх, что гнев спровоцирует разрыв. В первые недели Джимми несколько раз нарушал запрет. Я посоветовала Кэндас вести себя более жестко и не допускать этого: я поднимала ставки. В конце концов Джимми включился в игру: «Примерно через месяц я уже вообще не хотел иметь с ней дела».

Так мы удалили защитный слой теплой дружеской заботы и расположения, и это оказалось даже более эффективной стратегией, чем я ожидала. «Безопасное не казалось мне очень привлекательным, – признается Кэндас, – но я привыкла. В последние недели Джимми сильно отдалился, и я чувствовала себя очень некомфортно. Я получила именно то, о чем просила, но теперь не уверена, что этого хотела».

Сложившиеся между Кэндас и Джимми близкие отношения не допускали никаких конфликтов. Все трения и противоречия выражались в блокировании сексуального. Только так партнерам удавалось выразить свою непохожесть друг на друга. Нарушая баланс этих гармоничных, но совершенно асексуальных отношений, я надеялась помочь каждому почувствовать себя в отрыве от другого, осознать свою самобытность, ведь без этого искреннее желание никак не могло появиться и проявиться.

Через несколько месяцев после начала работы Кэндас и Джимми сообщили, что начали замечать изменения, но им предстоял еще долгий путь. «Наши отношения нельзя назвать неудачными. Нам есть за что быть благодарными, и я это осознаю, – призналась Кэндас. – Но мы поняли, что близость не означает отсутствие ссор и противоречий. Это даже смешно, ведь единственное в наших отношениях, чем мы так гордились, как раз и оказалось проблемой».

Слушая Кэндас, я вдруг поняла, что слово «безопасный» можно понимать по-разному. Психолог Вирджиния Голднер проводит четкое различие между пассивной безопасностью постоянного комфорта и активной динамичной безопасностью, знакомой тем парам, которые умеют ссориться и мириться и чьи отношения – это последовательность прорывов и восстановлений. Сексуальное напряжение рождается не за счет подавления агрессии, а благодаря умению ей управлять – и именно оно придает связи безопасность.

В своей знаменитой книге «Второй пол»[9]Симона де Бовуар пишет: «Эротизм есть движение в сторону другого, это его ключевая характеристика». Мы же в своих усилиях установить близость в отношениях часто стремимся как раз избавиться от самобытности в себе и в партнере, слиться воедино, уничтожая таким образом и различия, и пространство, в котором могло бы расцвести желание. Мы хотим близости, чтобы защитить себя от одиночества. Но свободное пространство и некоторая дистанция необходимы для сохранения в отношениях эротизма, а для этого нужно выйти из зоны комфорта в тени партнера и почувствовать себя отчасти одиноким.

Я полагаю, что наша способность принимать тот факт, что мы сами и наш партнер – разные люди, и с этим связана угроза безопасности, – есть необходимое условие для сохранения интереса и влечения в отношениях. Я утверждаю, что вместо того, чтобы вечно стремиться ко все большей близости, каждый партнер должен развиваться как личность. Если мой совет поддерживать и сохранять дистанцию кажется вам слишком радикальным, можно сформулировать его иначе: сохраняйте и развивайте ощущение индивидуальности. Французский психолог Жак Саломе[10]говорит о необходимости формировать близость с самим собой, чтобы уравновесить отношения в паре. Связь и близость с собой – прекрасный образ, для многих более приемлемый, чем идея поддерживать дистанцию с партнером. Выстраивая близкие отношения, мы занимаемся любовью, воспитываем детей, делим физическое пространство и находим общие интересы. Мы и правда соединяем важнейшие аспекты наших жизней. Но «важнейшие» – это вовсе не «все». Для обеспечения истинной близости с собой человеку необходимо сохранять некую совсем личную и закрытую для всех зону, которую нужно уважать. Это пространство (физическое, эмоциональное, интеллектуальное) принадлежит только мне. Не все нужно выставлять напоказ. У каждого должен быть свой секретный сад.