Вик. К. Я обратил внимание, что вам пришлось немало места уделить взаимоотношениям двух этих выдающихся исторических фигур, — судя по всему, непростым взаимоотношениям.

Вад. К. К великому сожалению, еще до революции, задолго до революции возникла совершенно ложная версия, будто Иосиф Волоцкий и Нил Сорский боролись друг с другом. Особенно упрекали Иосифа Волоцкого, что он чуть ли не был своего рода злобным врагом Нила Сорского, не соглашался с ним ни в чем и т. д. Между тем внимательное изучение исторических источников показывает, что это абсолютно надуманная трактовка.

Действительно, Иосиф Волоцкий и Нил Сорский шли как бы разными путями, но никакого противостояния между ними не было. Выражаясь попросту, они дополняли друг друга и относились друг к другу с величайшим уважением. Достаточно сказать, как это установлено сравнительно недавно замечательным исследователем Гелианом Михайловичем Прохоровым, Нил Сорский переписывал сочинения Иосифа Волоцкого, хотя он вовсе не был писцом. Он переписывал их как нечто ему чрезвычайно близкое и дорогое!

Каким образом и почему возникла укоренившаяся потом ложная концепция, можно только предполагать. Но я связываю это с другими — достаточно многочисленными и очень прискорбными — примерами, когда выдающиеся деятели русской истории и культуры искусственно вдруг превращаются во враждующих. В частности, достаточно широко распространена версия, будто бы врагами были Пушкин и Тютчев. Причем это, вообще говоря, смешно, потому что Пушкин первым с необычайной щедростью напечатал более двадцати стихотворений Тютчева в своем журнале — никому не известного, кстати, поэта. А Тютчев после смерти Пушкина написал: «Тебя, как первую любовь, России сердце не забудет». Тем не менее вы можете обратиться к массе сочинений — не к какому-нибудь одному, — где они изображаются как люди враждебные, как люди, готовые чуть ли не отрицать друг друга.

Если говорить об уроках истории, стоило бы обратить внимание, что и сейчас иногда искусственно создается противостояние в патриотических рядах. Людей сознательно ссорят, стравливают друг с другом. Я представляю, что когда-то в будущем исследователи могут увидеть врагов там, где их собственно нет…

Вик. К. В чем же величие духовной роли и Нила Сорского, и Иосифа Волоцкого?

Вад. К. Прежде всего, они как бы вливали в само бытие России представление о высоком духовном начале. Это выражалось и в их сочинениях, и во всем их поведении. В то же время они сыграли основную роль в борьбе с так называемой ересью жидовствующих.

Это явление возникло в конце XV века, во время правления Ивана III, и было чрезвычайно опасным для Руси. Дело в том, что в это время Русь вышла на широкую международную арену, в частности, были завязаны теснейшие отношения с Италией. И в страну хлынули самые разные, исходящие из иного менталитета, из других представлений о ценностях, идеи и влияния.

Сам по себе этот факт не был негативным. Любая страна развивается, если хотите, в контексте целого мира. Но в то же время есть разные воздействия других стран. Одно дело, когда страна по собственной как бы инициативе усваивает чужие ценности и делает их своими, а другое — когда ставится задача подменить органическое, естественное развитие, которое совершалось уже более шестисот лет, если говорить о Русском государстве, — подменить ценностями какими-то совершенно другими!

Ересь жидовствующих только называется ересью. Кстати, Иосиф Волоцкий, который глубоко понимал это явление, называл проводников его не еретиками, а отступниками, потому что они полностью уничтожали христианство. От христианства, от православного христианства в особенности, ничего не оставалось! Эти отступники образ Христа трактовали как образ просто человека. Требовали отказаться от икон. Это не было просто ересью…

Конечно, нелегко понять, как могло произойти, что все это затронуло самые верхи российской власти. Более того, повлияло и на тогдашнего главу церкви. Страстной поклонницей этой ереси, или вернее — отступничества, была мать царевича Дмитрия — наследника престола. Это сын старшего сына Ивана III. Он во всяком случае стал относиться к отступничеству как-то примиренно.

Так вот Иосиф Волоцкий, который был всего-навсего игуменом монастыря под Волоколамском, и Нил Сорский, основатель маленького скита, противустали роковому поветрию, которое грозило совершенно разрушить страну.

Вик. К. Неужто и в самом деле опасность была столь катастрофичной?

Вад. К. Ну представьте себе страну, которая к этому времени давным-давно утвердилась в христианстве — оно было принято в конце Х века, и вот в конце XV века от него вдруг фактически норовят отказаться. Конечно, ломались глубинные скрепы, и это страну разрушило бы.

Вик. К. То есть грозило не только духовной катастрофой, но и катастрофой самого государства?

Вад. К. Безусловно. Я бы хотел еще раз подчеркнуть неточность термина — ересь. Так по привычке называют, но это неверно. Неверно по двум причинам. Во-первых, потому что это было действительно полное отрицание православного вероучения. И, во-вторых, потому, что ересь затрагивала обычно — ну, в Европе, к примеру, — какие-то определенные слои людей, какие-то круги, а здесь поражена была верховная власть в лице важнейших ее представителей, в частности — знаменитого дьяка Федора Курицына, который фактически руководил государственной деятельностью.

Надо еще учитывать: по некоторым пророчествам, связанным с христианством, в это время как раз должен был наступить конец света, и это как бы особенно стимулировало принятие отступничества. Трагическая эпоха! И вот эти два человека вынесли на своих плечах основную борьбу. Потому что Иван III, как я уже говорил, в данном случае не оказался на должной высоте. Это был во многих отношениях замечательный правитель России, имеющий огромные заслуги, но вот в этом духовном смысле… Что с ним произошло? Активно воспринимая опыт развития других стран, он, видимо, увлекся и решил, что это идущее откуда-то с Запада поветрие выражает какой-то высший уровень, то есть, выражаясь современным языком, прогрессивно. Он тоже в это поверил.

Хотя все могло обернуться катастрофой. Уже оборачивалось! Ну достаточно сказать, недавно был установлен такой факт выдающимся нашим историком искусства Геннадием Викторовичем Поповым, что фактически перестали вообще писать иконы, и созданные в Кремле великие соборы при Иване III долгое время стояли голые внутри, с голыми стенами. Это поразительно! Скажем, величайший иконописец этой эпохи Дионисий вынужден был уехать на Север, в Ферапонтов монастырь, и создать там свое главное произведение. Потому что в Москве ему просто не давали работать. Представляете, какая трагическая ситуация? Величайший иконописец не может работать в Москве и уезжает в далекий захолустный монастырь, где люди сопротивлялись отступничеству и дали возможность мастеру создать гениальную стенопись, которая, слава Богу, сохранилась до наших дней.

Вик. К. А если взять эти три узла, о которых мы говорили, — хазары, Куликовская битва, ересь жидовствующих, — есть ли, на наш взгляд, между ними какая-то внутренняя связь?