Затем, словно разговаривая сам с собой, он произносит что-то по-французски.

Патрик

Тебя б я мог любить – ты это поняла![8]

Я

Что это значит? Эй, может, мы могли бы…

Ничего, черт возьми. Я стою и смотрю вслед Патрику, все еще держа в руке книгу стихов. Понимаю, что впервые с тех пор, как я начала работать на Генри, мне дали от ворот поворот.

10

– В принципе, наверное, это хорошие новости, – говорю я без обиняков. – Поздравляю, миссис Фоглер. Ваш муж верен вам.

В любом случае, хорошие новости для его жены. Мне все еще неприятно.

Мы вернулись в номер Стеллы Фоглер. Странно, но эта новость, кажется, взволновала женщину еще больше.

– Верен! – Она стонет и заламывает руки. – Я ведь должна была догадаться, что это не сработает. О боже! Боже!

– Что вы имеете в виду? – озадаченно спрашиваю я.

Все происходит в спешке.

– Я подумала – вдруг я все-таки смогу найти какие-то его свидетельства неверности. Что-то, способное помешать ему прийти за мной, – яростно говорит Стелла.

Что?

Я растерянно смотрю на Генри, но он отводит взгляд.

– Он понял, что это была уловка, – Стелла поворачивается к Генри. – Она не подходила для этого. Вместо этой девушки должна была быть темнокожая. Они… – Стелла Фоглер останавливается.

– Черная Венера, – медленно произношу я. – Патрик говорил об этом.

– Он никогда об этом не говорит, – резко замечает клиентка и снова обращается к Генри: – Я знала, что это ошибка.

Я начинаю злиться. И не только потому, что эта женщина ведет себя так, будто я виновата. Только сейчас я поняла, что вся эта попытка обольщения была полной противоположностью тому, как я себе это представляла.

– Послушайте, большинство неврастенических сучек, ради которых я это все делаю, посчитали бы себя более чем везучими, – сердито говорю я. – Ваш муж не приставал ко мне, и поверьте – это впервые. Если вы использовали меня, чтобы шантажировать его, вы должны были сказать мне. – Я встаю. – Деньги, пожалуйста. Четыреста долларов.

Стелла достает из-под кровати сумку и расстегивает ее, вынимает толстую пачку банкнот. Отсчитывает четыре. Руки ее дрожат.

– Не хочу показаться неблагодарной. Я уверена, ты сделала все, что могла. Я не собиралась шантажировать Патрика. Я просто хотела немного… подстраховаться.

Я беру деньги.

– Спасибо, – холодно отвечаю я.

– Я провожу тебя, Клэр, – бормочет Генри. Едва за нами закрывается дверь, он резко разворачивает меня и кладет руку на плечо: – Эй! Что это еще такое, Клэр – неврастенические сучки?

– Она неврастеничка.

– И клиент, – настаивает начальник.

– Генри… Тебе не кажется, что это ад кромешный? Стелла Фоглер хотела, чтобы ее законный муж приставал ко мне. Невинным нечего бояться.

Он пожимает плечами.

– Ты ведь сама хотела побольше работы, не так ли?

– Ты знаешь, о чем я говорю, – произношу я. – Ты знал, что конкретно ей нужно. Боже… Я имею в виду, одно дело – обольщать отморозков, которые уже изменяют, но когда дело касается их жен…

Я недоверчиво качаю головой.

– Я ухожу.

Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, Генри окликает меня:

– Не надо «звездить», Клэр. Тебе нравится эта работа. Ты знаешь, чего хочешь. Просто тебе не понравилось, что в этот раз твой подход не сработал. Позвони мне завтра, когда придешь в себя.

Отель «Лексингтон», фойе.

Собираясь покинуть отель, я наконец вспоминаю кое о чем еще и достаю из сумки экземпляр «Цветов зла», который дал мне Патрик. Поворачиваю обратно.

Отель «Лексингтон», коридор (продолжение).

Я снова стучу в дверь номера Стеллы.

Я

Миссис Фоглер? Стелла? У меня есть кое-что от Патрика. Думаю, эта вещь должна быть у вас.

Ответа нет.

Я

Простите?

Тишина. Я пожимаю плечами и разворачиваюсь.

11

Есть блестящее упражнение, созданное легендарным преподавателем актерского мастерства Сэнфордом Мейснером. В нем два актера просто повторяют слова друг друга. Это упражнение наглядно демонстрирует, что слова означают почти все, что вы от них хотите. Сценарий – вовсе не Библия, а отправная точка. Текст и подтекст.

Мы со Скоттом кружим по репетиционному залу, а остальные студенты смотрят на нас.

– Ты улыбаешься, – нетерпеливо говорю я Скотту, как будто у него должны быть хорошие новости, чтобы поделиться со мной.

– Ты улыбаешься, – отвечает он. Только Скотт произносит это так, словно мы в разгаре спора, и это доказательство того, что я не воспринимаю это всерьез.

– Ты… улыбаешься? – недоверчиво спрашиваю я, как будто Скотт даже не потрудился скрыть, что вел себя как дерьмо.

– Ты улыбаешься, – торжествующе кричит он, словно я пыталась не улыбаться, а он меня заставил.

– Ты улыбаешься, – шепчу я, будто вижу его счастливым первый раз за год.

– Ты улыбаешься, – произносит с недоверием Скотт, дескать: «А я – нет».

– Хорошо. Теперь прогоняем с этого момента, – кивает Пол.

– Ты улыбаешься, – теперь уже тоном обвинителя замечает Скотт.

– Да нет!

– Так о чем ты думаешь?

– Я думала о том времени, когда мы вместе катались по снегу.

– Это было в последний раз, не так ли? Тогда мы последний раз были счастливы.

– Отлично, – останавливает нас Пол. Остальные студенты недолго хлопают в ладоши. – Просто помните, – говорит Пол группе, – все дело в том, как именно вы используете то, что дает вам другой актер. Унция действия стоит фунта слов.

Раздается стук в открытую дверь класса. Там стоит один из администраторов с женщиной-полицейским в форме.

– Я ищу Клэр Райт, – произносит она.

Вот дерьмо!

– Это я, – говорю с натянутой улыбкой. – Чем могу помочь?

12

Женщина-полицейский ведет меня в участок, где я ожидаю в маленькой затхлой комнате на восьмом этаже. Я спросила ее, в чем дело, но женщина не ответила, а только сказала, что ей велели забрать меня и совсем скоро все станет ясно. Или «через мгновение», как она выразилась.

«Должно быть, это продюсер», – нервно думаю я. Подал жалобу. Что бы ни случилось сейчас – это не к добру. Я знаю, что законы об оружии здесь не такие строгие, но не думаю, что вы можете просто так махать им перед людьми.