не было, а поэтому не нужно было и собираться. Ноа обняла на прощанье Рут и бегом, через холодный и дождливый лес отправилась к холмам. Нога болела первые минут десять, а потом Ноа перестала ее чувствовать и только боялась, лишь бы не упасть, не поскользнуться на сырой листве, лишь бы только успеть.

Вот и холмы, лес закончился куда быстрее, чем она думала и впереди только кустарник, но закончился и он, и она выбежала на птичью тропу. Далеко на вершине, у начала спуска, где находится автостоянка, увидела Ноа силуэты нескольких мужчин. Трое были на ногах, а один как-будто сидел.

– Абель! – закричала Ноа. – Оставьте его! Абель!

Подниматься по тропе наверх было сложнее, чем бежать по лесу, и ногу словно охватил огонь, жаркая боль шипящей кровью вскипала в ее венах, голова закружилась и Ноа почувствовала слабость по всему телу. Вот уже видит она всех отчетливо. На вершине вождь и его сыновья, смеются, указывают на нее, а Абель стоит перед ними на коленях, под дождем.

Добравшись до них, Ноа сама упала на колени, как и Абель. Сил не было никаких. Теперь, когда она здесь, никто не смеется. В руках у вождя пистолет.

– Молодец, – сказал вождь Хинто. – Сама пришла. Мы все равно бы тебя нашли. Догадалась уже?

– Никто вашу тайну не откроет, – сказала Ноа. – Мы ученые, у нас только научный интерес…

Она задыхалась, по лицу, смешиваясь с каплями дождя, струился пот. Она заметила, что одежда Абеля грязная.

– Ученые? – спросил вождь. – Вы женаты?

– Нет.

– Вы оба лжецы… – зло сказал вождь.

Он думал некоторое время и затем вдруг спросил:

– У тебя могут быть дети?

– Что? – переспросила Ноа.

– Ты можешь родить?

– …наверно.

– Все ложь!.. Амитола, твоя машина на стоянке? Тащи черную бутылку из багажника!

Сын вождя кивнул и побежал на автостоянку.

– Как ты могла придумать такую историю? – спросил вождь. – Как можно шутить об этом?

– О чем? – не понимала Ноа.

– О своем будущем. Ты и твой муж. Вы наврали нам, что у тебя не может быть детей, что тебе нужно вылечить этот недуг, а Рут взялась за это. Как вы могли ее обманывать?! Проникли к ней в дом! А еще ты назвалась именем ее дочери!

– Это правда мое имя, – прошептала Ноа.

Она взглянула на Абеля, но он отвернулся от нее.

– Я не знала, – сказала она. – Не знала… Я просто…

– Что? – вождь переводил взгляд с нее на Абеля.

Вернулся его сын с черной бутылкой.

– Это одна из настоек на травах для наших женщин, опозоривших себя, – сказал вождь. – Когда женщина нашего племени продает себя чужакам, мы даем ей эту настойку, чтоб никогда не могла она родить человека нашей крови, чтоб прекратился на ее жизни позор и не перешел он на ее детей… Выпей, если хочешь, чтобы твой муж остался жив, – вождь приставил пистолет к виску Абеля. – Выбирай. Если ты дашь нам забрать его жизнь, уйдешь спокойно. Если хочешь, чтобы он жил, отдашь нам жизнь своих детей. Ты готова на это?

Ноа молчала, глядя в глаза вождю. Всю ее трясло от холода и боли.

– Просто так мы вас не отпустим.

– Выстрелишь, и я всем все расскажу, – сквозь зубы сказала Ноа.

– Да? – усмехнулся вождь. – И кто тебе поверит? Ты думаешь, мы одни зарабатываем на туристах? Нам достается меньшая доля. Полиция, мэр, все получают. Тебе никто не поверит, а плату свою мы с вас получим, так что решай.

– Скотина…

– Долго я ждать не буду, – на лице вождя больше не было улыбки, он взвел курок. – Твой муж, или твои неродившиеся дети… Вы заплатите мне за свою ложь.

– Дети, – прошептала Ноа.

– Что? Не слышу!

– Я выпью, – сказала она громче. – Выпью.

Сын вождя подошел к ней, открутил крышку с бутылки, приложил к губам горлышко и резко дернул за волосы, запрокинув ее голову. Горло обожгло неприятной, отдающей бензином жидкостью.

– Ну хватит! – крикнул вождь.

Ноа повалилась на землю, прижалась лбом к холодным камням, выплевывая все, что было во рту, ее тошнило. Шум в ушах постепенно ослабевал и она услышала смех. В глазах все плыло, но она увидела, как смеются, глядя на нее вождь и сыновья.

– Это водка, – сказал вождь. – А ты молодец. Ноа.

Все так же посмеиваясь, они отправились вниз по птичьей тропе, а Ноа сидела, закрыв глаза, стараясь отдышаться, а дождь шел все сильнее.

– Ноа, – услышала она голос Абеля сквозь шум в ушах. – Пойдем, Ноа, пойдем.

Он поднял ее и повел к автостоянке. У машины она почувствовала себя совсем плохо, села на сырой асфальт, дышать было тяжело. Несмотря на дождь, ей казалось, по лицу ее бежит один лишь пот, все вокруг расплывалось, боль в ноге и груди застилала ей зрение и вновь ее начало тошнить. После этого приступа дышать стало легче.

– Может уже поедем? – спросил Абель.

– Рут знала меня, – сказала Ноа, отплевываясь. – Когда ты меня к ней привел, она меня знала. Иногда она говорила про какую-то болезнь, а я ее не слушала… Ты все подстроил с самого начала?

– Не говори ерунду, какая еще болезнь? Тебе стало плохо в тот день, перед грозой, и я нашел Рут. Она помогла тебе. А теперь мы поедем?

– Нет, – голос Ноа срывался. – Сначала расскажи мне правду. И не держи за дуру. Вождь только что сказал про обман, про то, как мы наврали про мою болезнь Рут… Ты заранее все подстроил. Приехал сюда, познакомился с ней. Мерзавец. Ты искал пути, как проникнуть в резервацию, потому что на тропе мы бы ничего не нашли… Все было ложью, как и твой рассказ про шпионов и коллекционера. Ты врал мне с самого начала, использовал меня!

– Прекрати.

– А Шейла и Лорена? За этим, наверное, ты пригласил трех женщин в эту экспедицию. До последнего момента не знал, кто сыграет твою бедную женушку, у которой не может быть детей…

– Как тебе это в голову все пришло? – нервно усмехнулся Абель. – Шейлу и Лорену пригласил президент университета, ты это знаешь.

– Как будто сложно было это устроить, для такого пройдохи, как ты. Выбирал между нами, пока не узнал, что дочь Рут зовут, как меня. Так проще было играть на ее чувствах, заставить помогать тебе… А на тропе, когда мне стало плохо, ты что-то добавил в мою еду?

– Заткнись.

– Нет. Вот скажи, ведь Лорена была бы готова сыграть все, что ты предложишь, а Шейла, она ведь…

– Да потому что ты такая дура, веришь любому