Он скользнул взглядом по ее ногам, плотно втиснутым в хорошовыделанную кожу. Чуть ниже колен начинаются сапоги, такие же плотно сидящие,как только и натягивает, двойная подошва, приподнятый каблук…

– Кто это? – шепнул он в сторону Скилла, словноженщина могла услышать. – Почему она…

– Тс-с-с, – ответил Скилл. – Если не кричитсвое имя, значит – предпочитает неузнанность. Придон, в Куя-вии большеразнообразия, чем в Артании, как в гниющем трупе всегда больше червей, чем начистой лужайке. Но и пожирающие трупы черви нужны, иначе те своим смрадомзадушили бы весь мир!.. Ты только в одной Куябе увидишь столько всякой дряни,сколько никогда не встретишь во всей необъятной Артании. Но здесь попадаются идрагоценные жемчужины, которых у нас тоже, увы, не встретишь…

Голос его на краткий миг стал печальным, даже в глазахпромелькнуло нечто, но Придон не успел среагировать, на свободное место вышламолодая красивая женщина, за ее спиной выстроились музыканты, женщина гордовскинула руки, музыканты разом ударили по струнам, задудели в деревянные имедные трубы, рожки, пищалки, а женщина начала танец.

Придон встрепенулся, музыка звучит непривычно, но в грудисразу же отозвалось что-то, дрогнуло, а потом сладко заныло. Сквозь рядымузыкантов протиснулся подросток, вскинул лицо к закопченному потолку и запел.Придон вздрогнул, по всему телу прошла дрожь, волосы зашевелились. Мальчишкапел, подняв лицо, такое чистое и серьезное, словно видит сквозь все этажичистое небо, а на нем небожителей…

Да каких небожителей, мелькнуло в голове смятенное.Небожители – это грозные и свирепые воители, их лица перекошены яростью, вглазах огонь битв, голоса подобны грому, а взгляды высекают молнии. Этот жепоет настолько сладко и щемяще, что в груди началось какое-то задыхание,сдавило, сперло. Придон прижал ладонь к сердцу, оно дергается не в лад, словнораненый зверек, что попал одной лапой в капкан и в ужасе стараетсяосвободиться.

За столам продолжали есть и пить, но разговоры умолкли.

Все смотрели на танцующую женщину, слушали музыкантов ипоющего подростка. Лица их оставались спокойными, лишь некоторые начали в ритмпостукивать рукоятями ножей по столу.

Скилл и остальные артане слушали с явным удовольствием. И натанцующую женщину смотрели с удовольствием. И продолжали есть с тем жеудовольствием.

Придон слушал.

Слушал.

Слушал…

За столами негромко пристукивали в такт, подросток пел чистои звонко, женщина танцевала ритмично, красиво, а музыканты дудели и звенелиструнами слаженно, сплетая сильную прекрасную мелодию, от которой сдавило, кактисками, сердце, а в глазах защипало.

Внезапно сквозь этот шум и звонкий цокот сапожек женщиныПридон уловил негромкий, на грани слышимости, голос бога. Он сразу ощутил, чтоэто голос бога, ибо все в нем встрепенулось, по телу пробежал огонь, обжег всенервы. Голос бога звучал едва слышный, но могучий, это было похоже на голосморского прибоя, что надвигается медленно и неотвратимо, бьет в берег так, чтосодрогается земля, откалывает целые скалы, а для моря это вовсе не усилие,просто сам бог говорит тихо, ему нет необходимости повышать голос, он – бог,его услышат…

Придон вслушивался, потрясенный, по телу пробегала судорогавосторга. В груди что-то пробуждалось иное, неизвестное, могучее, и вдругизнутри зазвучал такой же голос, пусть не такой могучий, но тоже… голос нечеловека, а голос бога!

– Что со мной? – вскрикнул он. Он дрожал, рукипокрылись гусиной кожей, его бросало то в жар, то в холод. – Я не хочу…

Но уже сам чувствовал, что не в силах противиться тому, чтопробудилось в нем. Но что это за голос? Чего от него требует бог? И что то, котороевнутри, у него в груди, ответило этому богу?

Он перехватил внимательный взгляд Скилла. Старший братсмотрит участливо, но без тревоги. Знает, внезапно подумал Придон, чтоопасность мне не грозит, иначе уже вскочил бы с топором в руке. Но, судя по еговзгляду, он тоже ощутил, что со мной заговорил бог!

– Мне странно, – прошептал Придон. – У меня…все перевернулось.

Скилл молчал, Аснерд прогудел благодушно:

– Это все перченое мясо.

– Да и рыба, – сказал Вяземайт с ухмылкой, –что-то в рыбе такое, даже не скажу что, но кровь вскипает, а с глаз падаетпелена…

– Горькие травы, – отрезал Олекса. – Все –они, проклятые! Горячат кровь без надобности. Это куявам необходимы, у этих жабкровь уже застывает, а у нас и без того кипит, а жилы плавятся!

Тур смолчал, только оглядел корчму налитыми кровью глазами.В глубине зрачков сверкали яростные огни, пора бы уже и подраться. Куявыпоспешно опускали глаза в миски и тарелки, в чашки и кружки.

В корчме появились женщины, полураздетые и ярко накрашенные.Не разобравшись, но завидев на столе перед крепкими мужчинами самую дорогуюрыбу, сразу подошли и предложили свои услуги. Придон опешил, он даже не думал,что можно вот так просто, ведь завладеть женщиной – всегда невероятно трудно…

Скилл сказал легко:

– Птички, вы не заметили, что мы – артане? А воеводадобавил невозмутимо:

– И что у нас на столе нет вина?

Женщины переглянулись, скорчили хорошенькие мордашки вгримаски и проскользнули дальше. Придон не поверил глазам, когда однапреспокойно села на колени гуляке, а тот, ничуть не смутившись, одной рукойобнял за талию, другой потянулся за кружкой с вином.

Скилл с усмешкой заметил:

– Любовь, конечно, пьянит и куява, но вино дешевле.

– Мечта куява, – сказал со вздохомВяземайт, – чаще всего похожа на жену соседа. И никаких тебе расшибанийлбом стен…

Отяжелевшие от сытной еды, поднялись в свою комнату, Придонсразу устало рухнул на указанное ему место. Под ним оказалось нечто вродеодеяла, свалявшееся и плоское, как блин, даже такое же замаслившееся, впитавшеепот многих постояльцев, но Придон не принюхивался, свой артанский запах чтоугодно перебьет, с наслаждением лег и вытянул гудящие от усталости ноги.

Помыться бы, мелькнула несвойственная для степняка мысль,потом отмахнулся: пусть моются те, кому лень чесаться.

В комнату вошел, сгибаясь под тяжестью седла, другойпарнишка: серьезный, медлительный, как медвежонок. Придон указал, кудаположить, мальчонка с облегчением свалил тяжесть, поклонился степенно и вышелтак же молча.

Артане переговаривались, но Придон закрыл, глаза, и сразу жеярко и отчетливо возникло лицо прекрасной Итании. Ее брови высоко вздернуты, вглазах немой вопрос, и снова Придон ощутил, как застучало сердце, в грудинарастающем, а в ушах неожиданно зазвучал голос бога.

Теперь этот голос звучал громче, отчетливее. Придон даженачал разбирать слова, которые произносил бог.