каждый звук, каждый скрип или приглушенный вдох. И когда посреди ночи в двери дома, вокруг которого крутилось действие «Таинственного Убийства», раздался тяжелый стук кулака убийцы, она даже прекратила вязать, замерев и боясь выдохнуть.

Марго уставилась в темнеющие недра медного рога радиофора. «Что же будет дальше? Что же сейчас произойдет?!» Из-за напряжения и тревожного ожидания она вдруг ощутила себя саму нитью, которую кто-то собрался поддеть спицей…

И именно в этот момент, посреди нервно затянутой паузы, наверху что-то стукнуло.

Марго вздрогнула и уставилась в потолок – кажется, звук раздался из комнаты Калеба.

– Ты слышал?

Джонатан отвернул уголок газеты и недоуменно поглядел на нее. Марго уточнила:

– Наверху что-то творится…

Джонатан сделал вид, что прислушался, а Марго вдруг отметила, как похолодела ее спина. В том, что она услышала, не было ничего особо странного или жуткого – ничего из того, что как раз звучало из радиофора, но что-то все же испугало ее. Марго не могла точно объяснить, что именно, не могла подобрать нужные слова.

– Я ничего не слышу. – Джонатан по-своему прочитал страх Марго и попытался успокоить ее: – Не бойся, милая, это всего лишь выдуманная история – это все не по-настоящему.

Посчитав, что потрудился на славу, он вновь уткнулся в свою газету.

Марго снова взялась за спицы, но ее сердце больше не было на месте, а происходящее по радио лишь жутким аккомпанементом подыгрывало и усугубляло ее волнение. Спицы звенели, странички газеты шуршали, а убийца был уже в доме. Он брел по коридору, скрипя половицами, и с каждым шагом все приближался к двери спальни несчастной жертвы… Совсем ничего не было сказано о судьбе несчастного дворецкого, встретившего его у дверей кухни. Действие оборвалось на словах: «Верный слуга увидел, как показавшаяся ему странной тень приобретает форму высокого человека в плаще и цилиндре. Его глаза расширились, а рот раскрылся и…». После чего было уже: «Покинув кухню, убийца двинулся к комнате для слуг, где, как он знал, спала кухарка, жена дворецкого. Он не желал оставлять свидетелей…».

И вот, когда скрипнула вымышленная дверь комнаты вымышленных слуг, а едва слышные шаги и шорох одежд выдали то, что убийца приблизился к кровати, на которой негромко сопела кухарка, шум сверху повторился. Только теперь он стал более назойливым. И среди воплей, профессионально и реалистично записанных актрисой-«жертвой», Марго различила топот по потолку.

Марго Мортон больше не замечала скитаний убийцы по черному дому. Ее интересовало уже совершенно другое, и, судя по всему, хмурилась она так сильно, что Джонатан почувствовал это, поднял от газеты глаза и поглядел на нее с улыбкой.

– Он просто играет. У него сегодня день рождения. Не будь, как…

– Даже не думай договаривать! – прервала его Марго. Было очевидно, что Джонатан собирался сказать: «Не будь, как Джеральдин», – прекрасно зная, как сильно раздражает Марго, когда кто-то сравнивает ее с сестрой.

Джонатан пожал плечами и снова скрылся за газетой.

Марго вернулась к вязанию, но ее движения стали резкими, нервными. Она теперь вслушивалась только в происходящее наверху – и в какой-то момент действительно услышала. В детской захлопнули крышку сундука. А параллельно звучал скрип петель двери несчастной жертвы, когда убийца медленно ее открыл, и все это было так жутко… так жутко, что Марго больше не смогла спокойно сидеть на месте. Она отложила вязание, поднялась с кресла и сказала:

– Он завтра будет как лунатик. Если его не уложить, он может проиграть так до самого утра.

– Как знаешь, – ответил Джонатан и добавил с многозначительной улыбкой: – Но то, что в детстве из обоих своих родителей меньше я любил именно маму, должно тебе о чем-то сказать.

Марго, нахмурившись, двинулась к лестнице. Она не была строгой женщиной – скорее, она была в меру строгой женщиной, а в сравнении с Джеральдин, так и вовсе была очень даже доброй и мягкой. Джеральдин считала, что Марго и Джонатан слишком балуют Калеба, и однажды из него вырастет бродяга или, что хуже, какой-нибудь актер или продавец рыбы (рыбу и все с ней связанное она просто ненавидела). Марго не сильно полагалась на мнение сестры, поскольку Джеральдин была из тех матерей, кто за малейшую провинность сажает детей в чулан, бьет их по пальцам или по спине и использует едва ли не в качестве домашних слуг. И сегодня она уж точно не думала отправлять сына спать, лишив его возможности поиграть со своими новыми игрушками, но что-то внутри ныло и подталкивало ее: «Тебе стоит пойти. Вот прямо сейчас… Иди…».

И вот она поднимается по лестнице, а ощущение тревоги и опасности крепнет в ней с каждой пройденной в сторону комнаты Калеба ступенькой.

– Когда будешь возвращаться, заведи, пожалуйста, варитель, если тебе не сложно! – раздался голос Джонатана. – Что может быть лучше к убийству, чем горячий чай!

Марго не ответила.

На лестнице странные звуки из детской стали слышнее. Как будто там кто-то ходил, мерил комнату тяжелыми шагами. То были отнюдь не шаги Калеба – Марго поняла это сразу же. А еще она услышала голос. Голос, определенно не принадлежавший ее сыну.

– Джонатан! – шепотом позвала Марго, но тот ее не слышал. Радио-спектакль подходил к своей кульминации: вопли, крики, гром, вой ветра и револьверные выстрелы…

Испуганная Марго заглянула в чулан на лестничной площадке и взяла в руки метлу. Поднявшись на второй этаж и подойдя к двери детской, она услышала из-за нее хриплое бормотание и отвечающий ему тоненький писк, имитирующий женский голос, как будто Калеб и в самом деле всего лишь играл со своими игрушками, придумывал им роли, озвучивал их реплики на разный манер, устраивал им те или иные приключения. Из всего невнятного сумбура, что полз из комнаты, она смогла разобрать лишь:

– Как тебе наше представление, мой первый маленький зритель?

Марго испуганно прикусила губу, бросила взгляд в сторону лестницы – подумала позвать Джонатана, но так и не решилась. Вместо этого она крепче сжала метлу, повернула дверную ручку и вошла в комнату.

– Калеб? – негромко позвала Марго. – Что ты делаешь?

Калеб даже не повернул головы, когда она вошла. Никак не отреагировал, словно и вовсе не услышал ее слов. Он сидел на ковре к ней спиной и передвигал туда-сюда перед собой – она