Длинный зал оформлен в цветах земли: рыжевато-красные оттенки глины, насыщенный коричневый цвет почвы, увлажненной дождем, золото горных скал, освещенных солнцем. Мой спутник жестом указывает мне, что нужно остановиться.

– Вас вызовут. И тогда вы сможете предстать перед королем.

Я делаю над собой усилие, чтобы не закатить глаза. Какая помпа! Какой церемониал! Король решил запугать меня? И что же? Он достиг своей цели? Разум говорит «нет», а вот тело свидетельствует об обратном. Ладони вспотели. К моему удивлению, дрожат колени. Хорошо, что я все же выбрала юбку, пусть она и запятнана кровью Софии.

Смуглый лаксанец покидает меня и, ловко пробравшись сквозь толпу, останавливается недалеко от трона. Однако стражники по-прежнему рядом и крепко держат меня за руки. Мне остается только ждать и рассматривать тронный зал.

Здесь собралось множество лаксанцев. Все они одеты в традиционные наряды – однотонные хлопковые туники, штаны и сандалии с открытыми носами. Их накидки всех цветов от зеленого халапеньо до розовых лепестков – настоящие произведения ткацкого искусства. На некоторых изображены джунгли или серебристая гора, на других – ламы и кондоры. Женщины одеты в простые рубашки, заправленные в многослойные юбки с рюшами. На плечах – шали с бахромой, искусно сплетенные в технике макраме. Головные уборы украшены яркими камнями и перьями, а прически из кос – золотыми заколками.

Мой народ никогда с этим не согласится, но мне, если честно, нравится, как они используют цвет в ткачестве. Обычно я окрашиваю шерсть в нейтральные тона, следуя иллюстрийской традиции. Но иногда очень хочется поэкспериментировать с разными оттенками. Когда используешь белый цвет в качестве основного, возможности для творчества весьма ограничены.

В центр зала выходит герольд и громко откашливается.

– Узрите! Повелитель высокой горы и нижних джунглей и всего, что между ними. Сын бога солнца Инти и верный слуга Пачамамы[21], король Аток, Властитель Инкасисы!

Я собираюсь с силами перед первой встречей с врагом. Я готовилась к этому моменту многие годы. И тем не менее руки дрожат. Я прячу их за спиной и гордо поднимаю подбородок. Во мне борются гнев и страх. Молюсь Луне, чтобы гнев победил.

Слева открывается дверь, и в зал входит самопровозглашенный король. Низкий и коренастый, с глупым лицом, очень смуглой кожей, темными глазами и волосами. Красную тунику и черные брюки прикрывает роскошный плащ, вытканный золотой нитью. Я присматриваюсь к его запястьям. Ана говорила, что Аток вставил Эстрейю в серебряный браслет.

Следом за самозванцем движется процессия во главе со жрецом. Увидев его, я содрогаюсь: надеюсь, от злости. За ним следуют родственники Атока. Замыкает процессию уже знакомый мне сутулый лаксанец. Он не отрывает глаз от Атока и вытягивается вперед, словно подсолнух навстречу солнцу. Члены королевской семьи становятся полукругом у ступеней, ведущих к трону, а узурпатор поднимается на возвышение.

Мой надзиратель бросает на меня быстрый взгляд. Теперь, когда он стоит среди похожих друг на друга мужчин и женщин, я с ужасом осознаю: он родственник Атока. Как же я не догадалась! Я ищу взглядом принцессу Тамайю – младшую и единственную оставшуюся в живых родную сестру Атока, – но ни одна из женщин, стоящих у трона, не выглядит как моя ровесница и не одета достаточно роскошно для принцессы. Почему ее нет? Среди женщин она обладает наивысшим статусом при дворе. Разве она не должна повсюду следовать за братом?

– Кондеса, – холодно произносит Аток. – Подойди.

Я расправляю плечи и медленно иду по бесконечно длинному проходу – мимо гадких ухмылок, мимо оскорблений полушепотом и насмешливых взглядов. И вот наконец я оказываюсь перед самозванцем. На лбу выступает пот, но я не вытираю его, чтобы случайно не опустить голову.

По обе стороны от Атока стоят слуги с опахалами из банановых листьев. На его руках и шее сверкают золотые кольца, браслеты и ожерелья. Корона поблескивает в серебристых лучах лунного света. Я помню эту корону. Помню, как прекрасно она смотрелась на темных кудрях королевы. Когда мои родители были еще живы.

Все падают ниц, но я стою. Стражники толкают меня и давят на затылок; больно бьюсь лбом об пол. Дыхание учащается.

– Встаньте, кондеса, – говорит узурпатор.

Я изо всех сил стараюсь сохранять молчание, но происходящее настолько смехотворно, что я едва сдерживаю хохот. Фальшивый король восседает на троне с холодным торжественным взглядом (видимо, изображая божество) и смотрит сверху вниз на меня, иллюстрийку.

В памяти всплывает бледное ошарашенное лицо Софии. Нельзя забывать: Аток очень опасен. Вспыльчивый, безжалостный и, что хуже всего, совершенно невежественный. Он утверждает, что хочет помочь лаксанцам и жителям нижних равнин, но при этом собирается проложить дорогу через их земли, уничтожая дома и природу, чтобы было легче поставлять коку в соседние страны. Удовольствия, богатство и слава – вот чему Аток поклоняется на самом деле, и его жадность привлекает в Инкасису подобных ему преступников из могущественных стран.

Какую цену мне придется заплатить за его невежество? Отдать жизнь? Пожертвовать своей миссией? Или даже жизнью Каталины – если он когда-нибудь узнает, что я все это время выдавала себя за нее? Я не хочу испытывать страх, поэтому сосредоточиваюсь на злости.

– Вы – племянница королевы, угнетавшей нас много лет, – говорит Аток. – Но вы ни капли не похожи на нее. Да, она была тиранкой, но по крайней мере отличалась особенной красотой.

Я пропускаю его слова мимо ушей. Хочет унизить меня перед своими подданными? Да пожалуйста. Я и не такое готова стерпеть ради мести.

– Сожалею, что разочаровала вас.

Он делает вид, что не заметил иронии в моих словах.

– Я готов смириться с вашей незавидной внешностью, если это будет моим единственным разочарованием. В конце концов, скоро вы станете моей женой.

Я впадаю в полнейший ступор. Мне казалось, я готова к этому. Но, глядя на своего врага, излучающего самоуверенность и могущество, я ощущаю внезапное желание сесть, пока ноги еще держат меня. Его слова доносятся до меня словно сквозь туман, и я никак не могу ухватиться за смысл. Голова трещит.

– …поженимся во время Карнавала. Мы…

Я вздрагиваю.

– Что вы сказали?

По толпе прокатывается недоуменный ропот. Аток холодно смотрит на меня, поигрывая желваками, затем наклоняется вперед и произносит:

– Никогда больше не перебивай меня. Nunca[22].

Во рту пересыхает. Усевшись поудобнее, Аток начинает барабанить пальцами по подлокотнику трона.

– Я сказал, свадьба будет во время Карнавала.