– Я не голодна, мам. Через пару минут Аня заедет. Мы потом в городе перекусим.

– Доброе утро!

Оборачиваясь к папе, улыбаюсь и подставляю щеку. Бывают дни, когда после таких вот мимолетных объятий отлипать от него не хочется. Но… Я уже взрослая девочка. Должна справляться.

Наклоняясь, треплю Десси по холке.

– Ты ж моя красивая… Хорошо погуляла? Да?

– Ты спешишь, кукуруза? – отец сгибает локоть и смотрит на наручные часы. – Если есть пятнадцать минут, подброшу.

– Спасибо, пап. Я Бусманову жду. Так что не торопись. Позавтракай спокойно с мамой.

– Точно?

Вижу ведь, как он на нее в этот момент смотрит. Как бы меня ни любили, понимаю, когда им хочется остаться вдвоем. В последние годы только и делали, что со мной носились. Может, больше, чем в младенческом возрасте.

– Точно.

– Только предупреждаю, – восклицает мама эмоционально. – Ничего шкварить, жарить не буду. Хочешь чего-то такого, плита свободна.

– Как ты любезна с утра, – кривит губы в ухмылке папа. – Еще и тебя накормлю.

– Угу…

Родители продолжают говорить, а я замечаю через окно, как из своего дома выходит Ярик, и отключаюсь. Сердце тормозит и ухает вниз, пока слежу за тем, как он садится в машину и выезжает со двора.

– …Эта девчонка так гоняет, – замечает папа. Я смотрю на него, но не соображаю, о чем речь. – Маруся?

– Что?

– Аня подъехала. Ты собираешь выходить? А то она перебудит всю улицу!

Мама смеется, а я только сейчас понимаю, что резкие звуки не в моем сознании рождаются.

– Автомобильный сигнал, – зачем-то комментирую и, чтобы скрыть замешательство, спешу попрощаться с родителями. – Чудесного вам дня! Люблю.  Убегаю.

– Мы тебя тоже!

– Покажи там всем!

– Обязательно!

Выскакиваю с надеждой, что на улице дышать легче. Глупости… Тут еще тяжелее. От понимания, что реальная жизнь вновь продолжается без Ярика, слезятся глаза.

Я справлюсь… Справлюсь…

– Привет, красотка, – Аня выглядывает из окна красного Кайена.

Роскошная темная копна волос, сверкающие глаза, яркая помада – отличительные черты моей неунывающей лучшей подруги.

– Привет, бусинка, – улыбаюсь в ответ.

Запрыгнув на пассажирское сиденье, ремень пристегнуть не успеваю, как она дает задний ход и круто выруливает на дорогу.

– Ты даже не смотрела, свободна ли полоса! – возмущаюсь я.

– Смотрела.

– Нет, не смотрела! Таким образом когда-нибудь убьешься.

– И что? – нацепив на нос очки, корчит дурашливую мордаху. – Главное – успеть замуж выскочить!

– Ну, смотри, не так долго осталось.

– Да! Еще пара недель, и я буду Селивановой! Юху!

Я смеюсь и повторяю за ней этот возглас, однако не удерживаюсь от шпильки:

– Надеюсь, Женя сразу же отберет у тебя водительские права.

– Но-но! Ты только ему не подсказывай, – то ли требует, то ли просит и, не сбавляя скорости, входит в поворот.

– Ты выехала на встречку! Пересекла «сплошную»!

– Совсем чуть-чуть. Не будь такой занудой.

– Я-то… Тот мужик, который ехал навстречу, успел в штаны наделать, – серьезно возмущаюсь такой беспечностью подруги. – Нет, ты как хочешь, я с тобой больше кататься не буду. Ты – самоубийца. И потенциальная убийца, подвергаешь опасности других участников дорожного движения.

Плевать, что звучу действительно как зануда. Меня правда это беспокоит.

– Ну, не сердись, – Бусманова меняет тон на умилительное улюлюканье. – Я буду аккуратнее.

– Ага. Один день.

– Ну, Маш… Кстати, ты же с нами поедешь на днюху к Алине? – Поймав мой взгляд, спешит заверить: – За рулем будет Женя.

– Еще не решила.

– Но ты же идешь?

– Иду.

– Уже хорошо! Будет круто.

Свободно выдыхаю, только когда благополучно добираемся до университета. Аня занимает место на парковке. Поворачиваемся друг к другу и одновременно выпаливаем:

– По поводу свадьбы…

– По поводу вчера…

– Ладно, ты первая, Маш, – она, вроде как, только рада отсрочке.

Я на этом не зацикливаюсь. Потому как все, о чем могу думать – снова Ярик.

– Градский… Он и Овсянникова… – не хватает сил закончить вопрос.

Однако Бусманова понимает, что меня интересует.

– Ушли вместе, – выдыхает голосом, полным сочувствия. – Мне очень жаль.

– Я знала. И… я готова. Неважно уже.

Нет, не готова. Новая вспышка боли грудь вскрывает. Все наружу. Обдувает холодом и поражает неизвестными инфекциями. Умираю ведь… Слез нет. Какое-то опаляющее оцепенение. Если не начну действовать – взорвусь.

«Маруся… Маруся…»

Вот и все. Все.

– Я еще хотела тебе сказать… – мнется подруга, а это ей совсем не свойственно. – Это не мое решение. Женя, блин! Он попросил Градского быть свидетелем. Я только час назад узнала! Он сам… После того, как рассорился с Виталиком, не мог решить, кого позвать. А тут Град… Они ведь дружили всегда... Ну, в общем, так, – берет меня за руку, а я все не могу решить, как должна реагировать. – Если ты теперь откажешься быть моей подружкой, я пойму.

– Нет, конечно, не откажусь. Это… Ничего не меняет. И вообще… Пфф…

Откуда еще эта бравада берется? Внутри ничего живого не осталось.

– Может, это поможет вам помириться…

– Конечно же, нет. Как ты это представляешь? После Овсянниковой?

Аня тушуется и взгляд отводит.

– Я не знаю. Просто очень расстроена.

– А я – нет! – снова вру. Похоже, совсем скоро это войдет в привычку. – Знаешь, я решила двигаться дальше.

– Правда? – Бусманова буквально челюсть роняет.

– Не слышала, Амир будет сегодня у Алины?

– Ты серьезно? Амир?

Выдерживая самый невозмутимый вид, пожимаю плечами.

– Он довольно симпатичный. И давно в меня влюблен, – веду холодный расчет. – Думаю, мне нужен кто-то такой.

– «Кто-то такой» очень странно звучит, – никак не может прийти в себя подруга. – Он тебе никогда не нравился.

– Не нравился, потому что я была не способна думать о ком-то, кроме Градского. А теперь… Амир – хороший парень. Надежный.

– С этим согласна, – и все же голос подруги полон сомнения и выразительной грусти.