Мэтт просмотрел запись в абсолютном молчании и отключил аппаратуру, когда передача закончилась.

— Что ты будешь делать, Мэтт?

— Ничего.

Рейчел не поверила своим ушам.

— Ничего? Как ты можешь так говорить?

— Ведь это ничего не доказывает. Они очень похожи. Так бывает.

— Похожи? Одно лицо! Такая схожесть не бывает случайностью.

— Так ты хочешь убедить меня, что журналисты говорят правду? Что Мариса уже была беременна от Говарда Блэкстоуна, когда выходила за меня замуж? Думаешь, это доказывает, что Блейк не мой сын? Ты переходишь всякие границы, Рейчел. Остановись.

— Но ведь пресса не оставит тебя в покое. И Блейка тоже. Пожалуйста, ради вас обоих, выясни правду!

— Ты, наверное, не поняла меня прошлым вечером, Рейчел. Блейк — мой сын. И никакой генетический тест не изменит моего мнения.

Она не могла остановиться. Если Блейк — не его сын, то у мальчика есть и другая семья, частью которой он может стать. Ей надо попробовать еще раз.

— Конечно, тест не изменит законных оснований, но спрашивал ли ты себя откровенно, Мэтт, почему ты столько времени проводишь вдали от дома, вдали от Блейка? Может, в глубине души ты чувствуешь, что слухи эти правдивы?

Его охватил гнев. Как смеет она высказываться подобным образом? Он сам был приемным сыном и прекрасно знал, что отец — это тот, кто вырастил и воспитал, а не тот, кто зачал. И он был отцом Блейка, а Блейк — его сыном.

Но прежде чем он дал выход своей ярости и успел сказать Рейчел в соответствующих выражениях, что думает о ее мнении, зерно сомнения зародилось в его душе. Не в первый раз он пожалел о разладе между ним и его кузиной Ким. По правде говоря, они немного отдалились друг от друга, когда он женился на Марисе — Ким выразила удивление по поводу такого стремительного брака, — но их деловые отношения всегда были невероятно крепкими.

Мэтт напомнил себе о ее предательстве. Чего он боится? Что Блейк захочет стать Блэкстоуном, когда вырастет? Нет. Он и мысли подобной не допускал.

— Я опаздываю на работу. — Он схватил свой портфель и направился к гаражу, прежде чем Рейчел успела сказать хоть слово.

Поздно выехав из дома, он попал в пробку, и к тому же из-за аварии перекрыли мост. Мэтт проклял свое идиотское решение поехать сегодня на работу. Но ему надо было наверстывать время, проведенное на Таити.

В желудке его возникли спазмы, когда он вспомнил, какая шелковая кожа у Рейчел. Это было безумием — взять ее с собой, но у него не было ни времени, ни сил, чтобы ей противостоять. Но он должен твердо расставить все по своим местам и не забывать о том, что он — хозяин, а она — наемный работник, и точка.

Бог знает, как могло случиться, что он почти потерял над собой контроль при ее прикосновениях. И ему потребовалась огромная сила воли, чтобы остановиться.

Но она проникла в его тело, наполнила его ночи желанием погрузить себя в ее гибкую мягкую плоть, а теперь проникла и в его мысли — задала вопрос, который больше всего его волновал.

Вопрос о его отцовстве.

Мэтт приехал в офис в премерзком настроении. Он мог решить этот вопрос раз и навсегда — сделав генетический тест. Но он совсем не хотел тащить в лабораторию Блейка, с репортерами на хвосте.

За дополнительную плату можно сделать тест и на дому… Сев за рабочий стол, Мэтт включил компьютер и стал искать телефоны соответствующей службы. Так или иначе, он должен узнать правду о Блейке.

Но еще один вопрос продолжал его мучить. Даже если будет доказано, что Блейк — его сын, была ли у Марисы накануне ее гибели любовная связь с Говардом Блэкстоуном?

В следующие несколько дней в «Доме Хаммонда» кипела работа. Пришла первая партия черного жемчуга. У Мэтта чесались руки, чтобы раскрыть упаковку и посмотреть образцы в своем рабочем кабинете, но именно сейчас он ожидал важного телефонного звонка. Не хотелось мешать одно с другим.

В детском саду сказали, что к ним часто наведывается пресса, и они с Рейчел решили, что Блейк должен некоторое время посидеть дома.

Рейчел, в отсутствие своей матери, взяла на себя все ее обязанности по ведению домашнего хозяйства. И как бы Мэтт это ни отрицал, ему было комфортно и уютно дома благодаря присутствию Рейчел — подобного чувства он не испытывал очень давно.

Теперь Мэтт с нетерпением ожидал результата генетического теста…

Сегодня он решил закончить работу пораньше и обрадовать Блейка. Может быть, если не будет дождя, он отпустит Рейчел домой, а сам пойдет с сыном порыбачить на залив. Рейчел по-прежнему укоряла его за то, что он мало проводит времени с сыном, и опять же была права. Не слишком ли он зациклился на мести Блэкстоунам?

Мэтт едва поставил машину в гараж, как в нагрудном кармане зазвонил телефон. На дисплее высветился незнакомый номер. Сердце Мэтта дрогнуло.

— Мэтт Хаммонд слушает.

— Мистер Хаммонд, это Лиз Уолтер из диагностической лаборатории. Вы можете назвать мне свой шифр?

Мэтт назвал ей свой шифр, который предусмотрительно записал в блокноте.

Через две минуты разговора он сунул свой телефон обратно в карман, и его охватило невероятное чувство облегчения. Слезы наполнили его глаза. Сообщение подтверждало то, о чем всегда говорило ему сердце.

Блейк — его собственный сын. И это окончательно и бесповоротно.

— Мэтт? Все в порядке? — В дверях гаража стояла Рейчел. — Я слышала, как ты подъехал. Почему не идешь домой?

— Все более чем в порядке! — Широкая улыбка сияла на его лице. Он подошел к Рейчел, подхватил ее на руки и стал кружить.

Она звонко и счастливо засмеялась.

— Поставь меня на землю, — задыхаясь, промолвила она. — У меня закружится голова.

— Он мой, Рейчел, он мой! Я получил подтверждение из лаборатории.

Мэтт перестал кружиться, хотя голова у него по-прежнему шла кругом. Каждый нерв его тела чувствовал ее упругую округлую плоть, прижатую к его груди.

— Подтверждение? Ты получил результат теста?

— Да.

Рейчел подняла руку и дотронулась до его щеки, в глазах ее засверкали слезы.

— О, Мэтт, это потрясающая новость! Я знаю, как это важно для тебя.

Ее карие глаза сияли радостью. Но постепенно они наполнились другим чувством — и это чувство заставило его наклонить голову и приникнуть к ее губам, отбросив последние сомнения, которые терзали его разум.

Вкус ее губ был опьяняющим. Мэтт прижал ее к себе, к своему могучему телу, и почувствовал, как желание буквально испепеляет его. Нежность ее губ, языка пробудили в нем ненасытную страсть, и кожа его стала гореть, словно расплавленный металл.