возможно, говорили о его безответственности. Каждый раз, когда Уилла начинали ругать, я считала, что должна его защищать, хотя и не могла рассказать, где он находится и чем занимается.

Считала своим долгом защищать его, особенно когда он присылал мне фотографии разрушений и рассказывал, как они выезжают на места взрывов до прибытия прессы, чтобы оценить ситуацию, пока жертвы еще находятся на месте. Такая у него была работа, и я не хотела расстраивать его еще больше. В конце концов, у меня была крыша над головой, тепло, свет и вода. Я не боялась, что меня в любой момент могут убить. Жаловаться в такой ситуации было бы чистым эгоизмом. Все относительно в нашем мире.

Уилл твердо обещал, что обязательно вернется домой к моменту рождения нашего ребенка.

* * *

Эйлид родилась в феврале 2002 года. Рядом со мной находилась мама. Когда начались роды, я отправила Уиллу электронное письмо, и он ответил, что уже в пути, а по возвращении сразу же поедет в больницу.

Роды выдались, мягко говоря, непростыми. Пуповина обвилась вокруг груди ребенка, сердце девочки билось так редко, что практически останавливалось на каждой схватке. Акушерка проколола плодный пузырь и подключила электрод к головке плода, чтобы фиксировать состояние. В палату вызвали новых докторов.

Когда мне дали наркоз, мама держала меня за руку. Она была очень напугана и крепко сжимала мою ладонь. Роды у меня принимали два врача и три акушерки. Мне запретили тужиться, и я изо всех сил старалась слушаться. А потом наркоз мне отключили и дали кислородную маску. В конце концов было решено, что нужно делать кесарево сечение. Врачи стали отключать аппараты, но я скинула маску и сказала, что хочу тужиться. Мне разрешили – и Эйлид каким-то чудом родилась естественным путем через три минуты.

Никогда еще я не чувствовала такой близости с матерью, как в тот день. Я была счастлива, что она рядом со мной. Уверенна, что ей не нравилось отсутствие Уилла, но она не стала об этом говорить, чтобы не расстраивать меня. Она точно знала: если начать ругать Уилла, я буду его защищать, и это сблизит нас с ним еще больше.

Когда мы с малышкой остались наедине, я не могла оторвать от нее взгляд. Она спала и спала – и была так похожа на своего отца.

Каждый раз, когда открывалась дверь, я с надеждой поднимала глаза, ожидая увидеть Уилла. Он не появился.

С каждым часом мое разочарование все усиливалось. Я чувствовала себя все более одинокой. Другие отцы приходили, садились у постели своих жен, брали детей на руки, плакали от радости. Я ждала и надеялась, но он не пришел.

Уилл узнал, что я родила девочку, когда на следующий день я вернулась домой и написала ему. Он не давал о себе знать с начала родов, и я стала беспокоиться – ведь он твердо обещал вернуться домой к рождению ребенка. Прошло несколько дней, прежде чем я получила ответ. Уилл писал, что очень горд стать отцом. Ему жаль, что он не присутствовал при этом событии. Он просил прислать фотографии, чтобы он смог увидеть своего ребенка. Уилл снова написал, что он возвращается и скоро будет мне помогать.

5. Возвращение после резни

Май 2002

Уилл объявился в мае 2002 года. Он страшно похудел и осунулся. Из-за армейских ботинок он прихрамывал. Их команду бросили в палестинский город Дженин на круглосуточную разведку. Они должны были вернуться очень быстро, но тут Израиль ввел на эту территорию свои войска, и началась настоящая резня. Зная, что Уилл на Ближнем Востоке, я пристально следила за израильско-палестинским конфликтом. Я уже читала об этой резне, но не знала, что Уилл находился именно там. Он рассказал мне, как жутко там было: израильтяне брали улицу за улицей, бульдозерами сносили дома вместе с жителями и убивали всех, кто попадался им под руку. Солдат и даже офицеров, которые отказывались принимать участие в таких жестокостях, расстреливали на месте, а остальные просто исполняли приказы.

Уилл и остальные члены его команды выжили каким-то чудом. У них не осталось ни оборудования, ни припасов, им приходилось есть крыс. Самое сложное было их ловить, пока еще не слишком голоден и у тебя есть силы.

Когда наконец подоспела поддержка, медикам пришлось срезать носки с ног Уилла – он три месяца не снимал обуви. Две недели он провел в госпитале. Он стеснялся показать мне свои ноги и отказывался снимать носки даже в постели. Но я все увидела, когда он принимал душ. Его ноги были в ужасном состоянии – сплошная рана. Но кожа постепенно начала подживать. После госпиталя его долго допрашивали и лишь потом отправили домой. Но теперь все было кончено. Вряд ли его скоро смогут отправить в поле.

Увидев воочию, почему Уилл не вернулся к рождению ребенка, мне стало стыдно жаловаться. Мои разочарования и одиночество казались сущей мелочью в сравнении с тем, через что пришлось пройти ему. И была счастлива, что он наконец вернулся. Я так волновалась о нем, пока его не было. Жила в постоянном стрессе, ни на минуту не расставаясь с мобильником – а вдруг он сможет со мной связаться.

Когда же он вошел в дом и я поняла, что с ним все в порядке, все снова показалось мне правильным. Все мои тревоги рассеялись, на их место пришло чувство облегчения и любовь. Он вернулся к нам, как и обещал. Как курильщик, который забывает обо всех страданиях воздержания после первой же затяжки, я забыла обо всем, стоило лишь увидеть его. Я чувствовала, что наша семья снова вместе, и нарушенные обещания и тоскливое ожидание изгладились из моей памяти.

Так складывались наши отношения. Я так редко его видела, что хотела в полной мере насладиться каждой минутой нашего общения, не тратя это время на ссоры и гнев. Хотела, чтобы ему было хорошо дома: ведь пока мы были врозь, ему пришлось страдать гораздо больше, чем мне.

Уилл с изумлением смотрел на Эйлид, увидев ее впервые. Он взял ее на руки, вложил свой палец в ее ручку, чтобы она схватилась за него. Малышку он явно заинтересовал. Она не понимала, кто этот незнакомец, но быстро успокоилась, когда он начал корчить ей рожи и агукать. Уилл страшно устал, у него все болело, но ему нравилось быть отцом – наконец-то он по-настоящему поверил в невозможное.

Но, несмотря на радость возвращения и