— Мама, ты что-то путаешь, — стоял на своем сын. — Дяди и тети не играют. Зачем им шарики.

— Играют, еще как играют, Тоша, — возразила я. — В том числе друг у друга на нервах.

Девушка в желтом комбинезончике под цвет шариков, услыхав мою реплику, улыбнулась и протянула один из шариков Тошке:

— Держи, малыш. Вырастешь, приходи в наш банк.

Мне от девушки досталась пачка рекламных листовок.

— Я же говорил, мама, ты перепутала! — зашелся от восторга мой сын. — А в банк я к вам обязательно приду! — заверил он девушку — И положу туда кучу деньжищ!

— До скорой встречи, будущий миллионер! — попрощалась она.

Мы последовали дальше.

Тошка, подпрыгивая, размахивал во все стороны своим желтым трофеем на пластиковой палочке.

— Мам, а если я шарик отпущу, он полетит?

— Нет, — объяснила я. — Чтобы полетел, нужно наполнить его специальным газом. Гелием.

— А мне кажется, ты не права, — заспорил он. — Такой хороший шарик должен полететь.

— Нет, — повторила я. — И не взду…

«Не вздумай пробовать», — я договорить не успела. Тошка выпустил шарик. Порывом ветра его тут же выбросило на мостовую. Сын трагически взвыл и, вырвав у меня руку, кинулся на спасение желтого сокровища. Я — за ним, и вовремя. Едва успела схватить сына из-под самого носа с визгом затормозившего джипа. Из него выскочил мужчина:

— С ним все в порядке?

И мы в четыре руки принялись ощупывать Артамона. Тот извивался и звонко хохотал.

— Не надо! Щекотно же!

В отличие от нас, он даже не испугался и, что характерно, шарик держал за палочку.

— Фу, — облегченно выдохнул хозяин джипа. — Слава Богу, цел и невредим. Что же вы, дорогая мама, ребенка не держите? Здесь такое движение.

— Держала, но выскользнул, — виновато пролепетала я. — Они в этом возрасте такие верткие, хоть на цепь сажай.

— Что верно, то верно, — понимающе покивал он. — Тем более мальчики.

Артамон тем временем деловито похлопал по черному лакированному боку «Тойоты-Лендкрузера» и с придыханием осведомился:

— Ваша машина?

— Моя, — усмехнулся хозяин джипа.

— Отличная.

Тот усмехнулся:

— Спасибо, мне тоже нравится. Тольки да вай с тобой договоримся: больше под такие не прыгай. Под другие, впрочем, тоже, — с усмешкой добавил он. — Машины, они, знаешь, тяжелые. Больно будет.

— Знаю, — кивнул Тошка. — Нам в детском саду правила движения рассказывали и показывали. Но я шарик спасал. Ему тоже стало бы больно, если бы вы на него наехали. Вот мама говорила, не полетит, а он полетел. Только не совсем правильно, на дорогу.

Мужчина вдруг сказал:

— Мне ваше лицо очень знакомо.

Я подняла глаза и наконец как следует его рассмотрела. И узнала его. Когда Тошка был еще совсем маленький, я возила его в коляске гулять на ту самую злополучную детскую площадку, за которую ныне шла такая борьба.

И вот однажды там появился этот самый мужчина, тоже с коляской. Бледный, мрачный, с глубоко провалившимися глазами, он ничем не напоминал счастливого отца новорожденного ребенка, и этим привлекал к себе внимание. Он ходил кругами и ни с кем не разговаривал. Зато кумушки у песочницы шептались:

— Бедный мужик. У него жена при родах умерла. А он так ее любил. Чуть с ума не сошел. Дочку выходили. Вот теперь один и растит. И еще теща иногда помогает.

С коляской и впрямь порой гуляла бабушка. Она была несколько более общительной, но тоже очень печальной. А потом все они исчезли. Видимо, переехали. Во всяком случае, никого из них с той поры больше не встречала.

Мужчина мало изменился. Разве что заметно посвежел и научился улыбаться.

— Мы с вами незнакомы, — ответила я, — но действительно виделись несколько лет назад. С детьми во дворе гуляли. И мой сын, и ваша дочка были тогда совсем маленькие, в колясках. И у вас… — Я осеклась, не зная, стоит ли продолжать.

Он резко погрустнел:

— Да. Увы, жена умерла при родах.

— Какое несчастье.

— Да, — повторил он. — Мы с Наташей так ждали ребенка. Хотели девочку, девочка и родилась. Но Наташа Ниночку так и не увидела. — Ему явно, даже по прошествии лет, мучительно было вспоминать об этом.

— А почему вы девочку хотели? — бодренько включился в разговор Тошка. — Мальчики лучше.

Он улыбнулся и потрепал Тошку по коротко стриженному затылку:

— Мальчика мы тоже потом хотели.

— А надо было сначала.

Он рассмеялся:

— Жаль, с тобой не посоветовались, — и, повернувшись ко мне, полюбопытствовал: — Вы по-прежнему в том же дворе живете?

Я кивнула.

— А вы переехали?

— Вернее, уехал. Не мог там ни жить, ни квартиру продать. Только теперь на продажу решился. Понимаете, все в этой квартире с Наташей связано. Да что мы стоим! — вдруг резко сменил он тему. — Наверняка ведь домой торопитесь! Залезай, спасатель шариков! Подвезу!

— Не стоит, мы пешком.

— Не, мам, я хочу, — уже карабкался в высокий джип Тошка.

Мне ничего не оставалось, как следовать за ним.

— Спасибо.

Уже закрывая за мной дверь, хозяин джипа вдруг спохватился:

— Извините, я вам не представился. Я Юрий Макарович Железняков. Естественно, для вас просто Юра.

— А я Артамон Михайлович, для вас просто Тошка, — с важностью изрек мой сын. — А мама у меня Екатерина Васильевна Каверина. И я Каверин. А папа Сивоконь. Меня по матери записали, чтобы потом не дразнили.

К сей исчерпывающей информации мне добавить оказалось абсолютно нечего.

Юра расхохотался:

— Вот и познакомились. Теперь я совершенно все про вас знаю. Найду на любом конце света. Никуда от меня не скроетесь!

— А вот и не найдете! — снова вмешался мой сын. — Вы нашего адреса не знаете! — и быстро продиктовал адрес.

— Только, знаешь, ты другим людям свой адрес лучше не говори, — напутствовал его Юрий. — Мне-то можно, а так незнакомым не стоит.

— А нас, в саду, учат совсем по-другому. Как потеряешься, сразу всем говори адрес. Иначе не найдут.

— Тут ты, брат, пожалуй прав, — вынужден был согласиться Юрий. — Но лучше не теряйся.

— Не буду. Я умный.

Он притормозил возле нашего подъезда и, обернувшись к Тошке, спросил:

— Подъезд три? Я не ошибся?

— Этаж шестой, квартира сто семьдесят три! — выпалил тот.