хохотала, глядя, как я дуркую.

— Не потеряйся, девочка.

Я? Я не потеряйся? Кошки не теряются.

Глава восьмая

И медведи

Борода

— Давайте корзину понесу, дядя Вася. Ух, здоровая. Неужели здесь столько грибов за раз можно набрать?

— У-у, да есть у меня для грибов и поболе тара. Тачка двухколесная. — Дед вдруг посерьезнел. — Женку твою не хотел пужать, но тебе скажу. Вы тут осторожно, Витек, дальше за вами только лес, дикий совсем, в ту сторону километров двадцать пять до ближайшего жилья. Васьковские дома друг от друга так далеко, что только дымы видны. Кричать начнешь — не дозовешься. А всё холмы, это из-за них. Иной раз собака брешет с той стороны, а взойдешь на горушку — уже с другой. Будто кто водит. Тропинок в лесу почти нет. Наши в грибы ходют, конечно, но больше по опушкам. Звери тут похаживают.

— Какие, дядя Вася? Медведи?

— Они. И кабаны, и лоси. Это из крупных. Мишка, тот совсем обнаглел, намедни домик унес.

— Какой домик?

— Дык с сотами, какой.

— Улей? — сообразил наконец я.

— Дык а я чего говорю-от! У меня тут пасека небольшая. В кусты унес и разбил, гад. Ходил орал потом, обижался. Покусали его мои-то.

— Собаки?

— Да пчелы, пчелы покусали. Злые по весне. Собаки гавкали ночью, я не пошел глядеть.

— А ружье у вас есть? Пугнуть его, если что.

— Ружжо? Есть, а как же. На тетерева иногда хожу. Их тут палкой сбивать можно, прямо из-под ног выпорхивають. Поляну одну в лесу приглядели себе для танцулек. Сходим как-нибудь, покажу.

Мы шли обратно, я — нагруженный всяким полезным инвентарем, дядя Вася — с длинной палкой. Он зорко всматривался в бегущие вдоль дороги столбы.

— Ага, вот тута. — Он продернул дрыном спутавшиеся провода, и они расплелись.

— Порядок, — сказал он. — Теперь светло будет. Живите себе.

Он вернулся к себе, я к себе. Гляжу — Ёшка встречает меня на дороге. Довольная, мокрая и взъерошенная.

Эх, теперь пойдет жизнь деревенская в приятных заботах. Крапиву косить, воду носить, печку топить — это же фантастика, а не жизнь!

Бедная Маша.

Глава девятая

Бедная Маша

Маша

Вообще-то, если честно, от спанья на полу на туристическом коврике все болело. Кряхтя, как старушенция, собрала себя по частям. А умыться как? Ни крана, ни даже умывальника.

Чайку бы к дяди-Васиному великолепию.

Посмотрела на печку, открыла дверцу. Из черного нутра подуло привидениями и мокрой золой. Брр!

Нет, не женское это дело. Займусь уборкой.

Убрала «постель» — свернула рулоном в углу. Смела пыль с рам и подмела пучком крапивы, обмотав ручку «веника» тряпкой. Открыла все окна, выкинула сушеных мух. Откуда на полу столько трухи?

Я посмотрела внимательно на потолок. С него лохмотьями свисали приклеенные зачем-то прямо на круглые бревна обои. Вдруг слышу — тикает. Весь дом тикает, как механический будильник. Как бомба!

Мася

Виктор вовремя вернулся. Витя, смотри, жена твоя какая балда, жучков-древоточцев за бомбу приняла.

Она стояла посреди комнаты в ступоре, не в силах пошевелиться.

— Что такое? — воскликнул Виктор, глядя туда же, куда она, — на оклеенный когда-то потолок. — Чего испугалась?

Он дернул за лохмотину, потянул, и обои разом отвалились. Сверху посыпалась им на голову труха. Труха и жуки. Размером с таракана, но не рыжие, а черные и не такие шустрые. Маша перестала дышать, как будто ей перекрыли воздух, стояла в облаке пыли, вся в жуках. А потом тихо стекла на пол — в обморок хлопнулась.

Глупендра. Я съел одного — ничего, вкусно даже.

Глава десятая

Разведка

Ёшка

Нагулявшись по холмам, я вернулась и застала всхлипывающую Машу и порхающего над ней Бороду. Он почти мурлыкал, как Мася. Ворковал голубкой, бормотал нянюшкой:

— А мы сейчас дровишек поколем, огоньку добудем да чайку вскипятим. Как нам будет хорошо, ай как хорошо. Все страхи позабудутся. Подумаешь, жучки. Это же мелочи жизни. Всем жить хочется.

Печка в самом деле скоро прокашлялась, прочихалась — и вдруг разгорелась ровно, загудела весело. Не прошло и часу, как закопченный походный котелок забулькал. Невыносимо долго, вы не находите? Особенно когда ждешь еды.

На крыше закаркала ворона. Наверное, она издалека увидела дым и прилетела разведать, кто тут заселился. Я выпрыгнула из окна — показаться ей и заявить о границах собственности.

Никакая это не ворона, а здоровенный ворон.

Большущая, чернющая птица сидела на коньке крыши и орала на все четыре стороны. Так трубач в кино призывает на битву. Ворон созывает несметную рать! Нам объявляют войну?

Мася!!!

Мася

Я от неожиданности подпрыгнул и свалился с подоконника. Полизал лапу, позевал, восстанавливая достоинство. Вышел на крыльцо…

И впал обратно — на перилах сидел огромный мультяшный кот Саймон! Без хвоста, правда. И без ушей. Я успокоился за печкой, потом на брюхе снова подполз к двери и выглянул в щель. Как хорошо, как правильно, что двери такие щелястые — всегда можно поглядеть наружу. Тут стало понятно, что это не кот.

Существо вертело головой, лупало круглыми желтыми кошачьими глазами и двигало горлом, как будто говорило или пело, не выпуская звуков наружу, не открывая рта. А где, кстати, его рот?..

Я аккуратно боднул дверь. Задние ноги отказывались покидать убежище, поэтому я удлинился, наполовину высунулся и глядел на него снизу. Существо смотрело чуть мимо, будто не видя.

— Мась, ты чего такой? — спросила Маша. Она вышла в сени взять из ведра воды и тоже выглянула на улицу — полюбопытствовать, на что я смотрю.

И с грохотом рухнула назад, угодив ногой в ведро. Лежа в луже, закричала вмиг охрипшим, не своим голосом:

— Витя! Тут домовой!

Витя выглянул, приоткрыв дверь.

Осмелев, мы с Машей тоже высунули головы.

— Что это? Оно живое или чучело? — прошептал Виктор.

Существо мигнуло по-птичьи и наклонило голову. Птица? Ну да, птица же! Она не улетала, хотя до нее было всего ничего — протяни руку и дотронешься.

— Господи, да это же сова, — вдруг сообразила Маша. — Сплюшка.

Тут сова распахнула гигантские рукава-крылья, словно соби­раясь нежно обнять нас троих, и встала на лохматые лапы с длинными когтистыми пальцами. Она больше не напоминала домового или кота Саймона. Она мощно оттолкнулась от перил и, обдав нас ветром, взмыла над домом. Раз круг, два круг, три.

С яблони у дороги сорвались еще две такие же гигантские птицы. Едва шевеля тяжеленными крыльями, трое лесных разведчиков заскользили низко над холмами, задевая высокие макушки одичавшего укропа.

Я представил, как их зловещие тени накрывают заметавшихся полевых мышей и медлительных кротов. Но сегодня хищницам, похоже, не до охоты.

Они исчезли в лесу, и наши холмы утонули в сумерках.

Глава одиннадцатая

Нападение

Маша

Ночью мне понадобилось выйти. Вообще-то темноты я никогда не боялась, но тут… Огромные, с кулак, звезды дырявили небо, напоминавшее изъеденный молью черный плед. Ночь стрекотала цикадами, надрывно булькала лягушками, блямкала спрятанным в зарослях ручьем и чем-то странно шуршала. Этот последний звук доносился от дороги, и я туда пошла. Звучало, казалось, дерево. Оно все было в какой-то дымке или налете. Эта дымка странно себя вела — трепетала и шевелилась светлым пятном на фоне черного неба.

Я остановилась под деревом, вглядываясь наверх. Красивое, сказочное дерево пошевеливало, постукивало ожившей шелестящей кроной. Наверное, я сплю.

И тут я совершила ошибку. Я включила фонарь.

Борода

Меня разбудил жуткий, нечеловеческий крик со двора. Кто мог так вопить посреди ночи у нашего дома?