что он малоежка, ушел собирать новую живность в тухлой воде. А я, вооружившись складным ножом, с жадностью поглощал моллюсков в скалах.

Зато у нас оставался еще большой запас вина, и к вечеру все хорошо захмелели на голодный желудок. Дональд с Максом исполняли какой-то сложный среднеевропейский танец, а Ларри учил Свена играть на аккордеоне «Песню итонских гребцов». Мать, успокоенная мыслью, что теперь мы спасены, мирно уснула, несмотря на весь этот разгул. Между тем время шло, и у всех, хотя никто не говорил об этом вслух, зародились похожие мысли. Действительно ли Спиро вместе с сумасшедшим рыбаком достигли цели или, подобно нам, им пришлось высадиться в необитаемой бухте? Судя по его виду, знания навигации у рыбака были равны нулю. Дело клонилось к сумеркам, и даже хмель не поддержал общего веселья, мы сидели мрачные, изредка обмениваясь какими-то колкостями. Это было похоже на конец шумной вечеринки, когда хозяева хотят только одного — чтобы все поскорее разошлись по домам. Угли наслаждения дотлевали, и надвигающаяся ночь скоро превратит их в холодный пепел. Даже небо, напоминавшее отшлифованную медь с проблесками золота, не вызывало никакой ответной реакции.

И вдруг, совершенно неожиданно, в голубовато-золотистые воды бухты проскользнула рыбачья лодка. На корме сидел сумасшедший рыбак, а на носу огромным бульдогом восседал Спиро. И в ту же секунду сложносочиненная картина заката стала вдвойне прекрасна. Они вернулись! Мы спасены!

Мы возбужденной толпой выстроились у кромки воды, а лодка все приближалась. Но вот мотор заглох, и она по инерции заскользила к берегу.

И тут раздался зычный крик нашего Минотавра:

— Миссис Даррелл, не волноваться, я все решить.

Мы все с облегчением вздохнули. Если уж Спиро сказал, что он что-то решил, значит это так. Лодка мягко въехала в песок, и мы увидели на дне зажаренного барашка на вертеле и большую корзину с фруктами.

Спиро неуклюже выбрался на берег, этакое гигантское морское чудовище.

— Я привезти нам еду, — сказал он. — А бензин у них нет.

— К черту бензин. Скорей бы поесть! — воскликнул Ларри.

— Бензин нам не надо, господин Ларри, — обрадовал его Спиро.

— Но без бензина мы отсюда никогда не уедем, — всполошилась мать. — И льда у нас не осталось, а при такой жаре этот барашек долго не сохранится.

— Миссис Даррелл, не волноваться, — повторил Спиро. — Я же говорю, я все решить. Сюда приехать все рыбаки и нас увозить.

— Какие еще рыбаки? — не понял Ларри. — За все это время мы увидели одного-единственного, и тот сбежал из сумасшедшего дома.

— Господин Ларри, я говорю о рыбаки из Корфу. Которые ночью.

— Я не знаю, о чем вы, — пожал плечами Ларри.

— Сейчас тебе объясню. — Я вступил в разговор, горя желанием поделиться своими высшими познаниями. — По ночам в море выходит целая рыболовецкая флотилия с сетями и фонарями. Это от них мне достались лучшие образцы моей коллекции.

— И среди них удивительный Argonauta argus?[7] — сразу оживился Теодор.

— Да, — подтвердил я. — А еще лапчатая морская звезда.

— Надеюсь, на них можно положиться, — сказал Ларри.

— Я все решить. — В голосе Спиро прозвучала легкая досада. — Около два часа они быть здесь.

— После того, как они закончат рыбалку? — решил уточнить Теодор.

— Да.

— У них могут обнаружиться любопытные образцы.

— Вот и я об этом подумал, — говорю.

— Слушайте, хватит вам про эти образцы, — не выдержал Ларри. — Давайте уже вытащим еду из лодки. Не знаю, как вы, а я умираю от голода.

Мы бережно, чтобы не извалять в песке, перенесли в нашу «бензину» баранью тушку, слегка подгоревшую на огне и лоснящуюся, а также корзину с фруктами. Великолепный получился ужин.

А потом наступила ночь, и луна прочертила по воде оранжевые, желтые и белые полосы. Мы объелись и перепили. Свен без устали играл на аккордеоне, а мы исполняли на палубе польку, вальс и непростые австрийские танцы с подачи Макса. В результате Леонора упала за борт, подняв бесподобный фосфоресцирующий фонтан, похожий на распущенную хризантему.

А в два часа ночи появилась рыболовецкая флотилия с горящими фонарями, и устье бухты словно выложили переливающимся жемчужным ожерельем. Потом одна «бензина» отделилась и притарахтела к нам. После обычных греческих препирательств, от которых разносилось эхо и дрожали окрестные скалы, нас пересадили и увезли к остальным рыбакам.

Флотилия, вся в огнях, двинулась в сторону Корфу, и мы стали этаким хвостом кометы, летящей по темным водам.

Когда наша спасательная лодка тихо уткнулась в причал у подножия старинного форта, у матери вырвался вздох облегчения.

— Что ж, путешествие было по-своему приятным, но я рада, что оно закончилось.

В эту самую минуту шестнадцать пьяных рыбаков, загоревшиеся идеей, как это умеют только греки, под руководством Спиро выносили на причал рефрижератор из нашей «бензины». А поскольку в одну сторону у них ничего не получилось, посовещавшись, они его потащили в противоположную, и половина рыбаков вместе с рефрижератором полетели в воду глубиной в пару саженей.

— Ну, видите! — воскликнула мать. — Это конец! Я говорила, что не надо брать ледник с собой!

— Ерунда. Завтра утром вытащим его оттуда без проблем, — возразил Ларри.

— Но что я буду делать без ледника? — не унималась мать. — Мне придется перестраивать все домашнее хозяйство на ближайшие дни!

— Не блажи. Тебя послушать, так это вселенская катастрофа. Еду нам будет привозить Спиро.

— Это, по-твоему, не вселенская катастрофа, — холодно заметила ему мать. — А по-моему, именно так.

Обнявшись и распрощавшись с нашей компанией, мы сели в автомобиль Спиро, и он повез нас на виллу. До самого дома мать хранила ледяное молчание, хотя Ларри весело напевал, Лесли объяснял ей все красоты ее револьвера с перламутровой рукоятью, Марго пыталась убедить ее в том, что ей сам Бог велел купить длинное платье, а я старался поднять ей настроение рассказом о редкой бабочке, которую мне удалось поймать сачком, полученным ею на день рождения. Потеря бесценного ледника нанесла ей глубокую рану.

Первым делом она себе налила крепкого бренди и, сидя на диване, по-видимому, обдумывала, чем нас кормить в отсутствие бесценного ледника, пока он не будет извлечен из морских глубин, в чем все, включая Спиро, ее заверяли.

Ларри, вооружившись бокалом вина, с интересом разбирал свою почту.

— Отличная новость! — воскликнул он, раскрыв второе письмо. — Грубенстайны приезжают… и привозят с собой Гертруду.

Мать вышла из своего гастрономического транса:

— Грубенстайны? Этот ужасный сальный человечек, который, кажется, полтора месяца не мылся, и его цыганистая женушка?

— Большой талант, — заявил Ларри. — Из него получится прекрасный поэт. А жена здорово рисует. И Гертруда тоже очень интересная.