– Ну что, поехали, – сказал я и выключил микрофон студии, оглядывая своих коллег. – Готовы?

Все кивнули.

Старгерл при этом приподняла лапку Корицы и помахала ею в направлении контрольной комнаты, сказав писклявым голосом:

– Привет, Лео!

Я застыл на месте. Я не знал, что она знает мое имя. Некоторое время я стоял как истукан, но наконец помахал пальцем крысе и пробормотал: «Привет, Корица!», хотя они не могли слышать мой голос с той стороны стекла.

Глубоко вздохнув, я сказал:

– Ну что, подготовить музыку, подготовить вступление.

Помолчав, я продолжил:

– Музыка, вступление.

Это был тот самый момент, ради которого я жил. Запуск шоу. Я был режиссером, маэстро, я заказывал музыку и диктовал свои условия. На мониторах перед собой я наблюдал, как разворачивается действие под моим руководством. Но в этот день волнующее возбуждение меня не посетило. Я ощущал только, как по проводам течет гнетущая темнота.

– Приветствуем вас на… Будет жарко!

Кевин привычно проводил вступление. Ему нравилось играть на камеру. Это шоу идеально подходило ему: показывало в выгодном свете его самодовольную ухмылку и приподнятую бровь, словно значащую: «Ты правда это сказал?»

Он повернулся к Старгерл. Потом, сымпровизировав, протянул руку и погладил по носу сидевшую на плече Старгерл Корицу.

– Хочешь подержать? – спросила Старгерл.

Кевин посмотрел на камеру с вопросительным видом и ответил:

– Конечно.

– Готовься, Чико, крыса, – сказал я в свой микрофон.

По порядку команд первой всегда шла команда подготовиться.

Чико приблизил кадр.

– Чико.

ТД переключился на Чико. Камера проследовала за Корицей, передаваемой из рук Старгерл в руки Кевина. Не успела крыса коснуться коленей Кевина, как юркнула вверх и заползла между двух пуговиц в рубашку. Кевин ойкнул и поморщился.

– Царапается!

– Да, у нее коготки, – спокойно сказала Старгерл. – Но она не сделает тебе больно.

Чико показал, как Корица выглядывает между пуговиц. Мистер Робино поднял вверх большой палец перед моим лицом.

Кевин сделал выражение лица «Ну, каков я молодец?» и повернулся к Старгерл.

– Знаешь, с тех пор как ты появилась в нашей школе, мы мечтали усадить тебя на «жаркий стул».

Старгерл уставилась на него, повернулась к камере. Глаза ее расширились…

Что-то произошло.

…они расширились еще сильнее…

– Чико! – отрезал я.

Чико метнулся вперед, выхватывая лицо Старгерл. Ужасно.

– Ближе, – приказал я.

Изумленные глаза Старгерл заполнили почти весь экран. Я проверил монитор дальнего плана. Старгерл сидела, застыв, словно наэлектризованная.

Кто-то дотронулся до моего плеча. Мистер Робино усмехался и что-то говорил. Я приподнял наушник.

– Она шутит, – повторил он.

И вдруг я понял. Она делала вид, что поняла слово «жаркий стул» в буквальном смысле, и постаралась обыграть это. Судя по пустым взглядам Кевина и членов жюри, уловили шутку только мы с мистером Робино.

Старгерл оторвала руки от подлокотников «жаркого стула».

– Готовься, первая, – сказал я. – Первая!

Первая камера передвинулась на Старгерл и показала, как та поднимает руки, широко растопыривая пальцы; можно было почти увидеть, как они дымятся….

«Вот так… задержись еще на немного…» – умолял я про себя.

…Глаза ее дернулись в другую сторону; осмотрев стул, она увидела нарисованные языки пламени…

– ОЙ-ОЙ-ОЙ-ОЙ!

От ее крика шкала звука дернулась, словно от урагана. Крыса выскочила из рубашки Кевина. Изображение на мониторе качнулось – это поморщился оператор первой камеры, но тут же опомнился и показал, как она встает на переднем краю сцены, нагибается и пытается сбить невидимое пламя со своей пятой точки.

Наконец-то дошло и до Кевина, пришедшего в восторг.

– Первая, отходи, покажи Кевина. Готовься… Первая.

Кевин согнулся от смеха, едва не свалился со стула и присел на колено на сцену. Контрольную комнату заполнил его хохот. Крыса пробежала по его рукам и прыгнула на единственную ступеньку, ведущую к сцене.

– Крыса, – завопил я. – Вторая, покажи крысу!

Но вторая камера не смогла показать крысу, потому что та поднялась по ноге оператора, и он отскочил от камеры.

– Чико, крыса!

Чико нырнул и опустился на пол, передавая изумительную картинку крысы, бегущей к жюри. Члены жюри засуетились, сорвались с мест и запрыгнули на стулья.

У меня уже не было времени говорить «готовься», события разворачивались слишком быстро. Камеры плясали, передавая изображение на мониторы. Я выкрикивал команды. ТД лихорадочно нажимал на кнопки, словно клавишник хард-рок-группы.

Пантомима Старгерл была лучше всего, что я видел в своей жизни. Мистер Робино продолжал сжимать мне плечо. Как он сказал позже, это был величайший момент в истории шоу «Будет жарко».

Но из-за того, что последовало за этим, зрители его не увидели.

Менее чем за минуту все вернулось в нормальное русло. Старгерл поймала Корицу и уселась на «жаркий стул» как ни в чем не бывало. Глаза Кевина блестели, и он морщился. Ему не терпелось перейти к интервью. Членам жюри тоже, но глаза их вовсе не блестели.

Кевин заставил себя принять серьезный вид.

– Итак, начнем с твоего имени. Старгерл. Довольно необычное.

Старгерл посмотрела на него непонимающе.

– Правда ведь? – обеспокоенно спросил Кевин.

– Ну, для меня нет, – пожала плечами Старгерл.

«Она его разыгрывает», – подумал я.

– Чико, – произнес я в микрофон. – Оставайся на ее лице.

Откуда-то со стороны донесся голос. Кевин обернулся. Это заговорил один из членов жюри.

– Включить микрофон жюри, – сказал я. – Готовься, вторая.

Микрофон передали Дженнифер Сент-Джон.

– Вторая.

Микрофон походил на рожок с шоколадным мороженым, который Дженнифер держала перед лицом. Голос ее казался неприятным.

– А что было не так с именем, которое тебе дали родители?

Старгерл медленно повернулась к Дженнифер и улыбнулась.

– Ничего. Хорошее было имя.

– И какое же?

– Сьюзан.

– Почему же ты от него отказалась?