– БДТ – 90 лет, возраст весьма почтенный, люди в этом возрасте умирают. Ваш театр умирает, только честно?

– Нет. Конечно, очень много людей ушло в мир иной, к великому горю нашему. Георгий Александрович, Дина Шварц… Театр изменился, но он живой, Чхеидзе как художественный руководитель ведет его очень глубоко, тонко и твердо. И, на мой взгляд, создает спектакли, которыми был бы доволен Товстоногов.

Люди как люди

– Одно из самых значительных ваших достижений – роль Воланда в сериале «Мастер и Маргарита». Это то, что соответствует вашему сегодняшнему знанию о человеке и человечестве?

– Человек этот, Воланд, прожил не одну тысячу лет. Я не считаю это существо дьяволом или сатаной. Да, его можно принять за сатану, но он не сатана. Сатана – искуситель. Сатана искусил Адама и Еву. Сатана искушал Иисуса в пустыне, на что Иисус не поддался. Этот никого не искушает.

– А платьями, костюмами, надев которые, все остаются голыми?

– Это проверка. Он же потом объясняет несчастному буфетчику: я просто хотел посмотреть, что из себя представляет народ в массе. Спровоцировав эту массу на деньги, на платья, он говорит: люди как люди, не изменились, ну одеты как-то иначе, ну квартирный вопрос их немного испортил, а так то же самое. Этот человек, будем говорить так, из того министерства, что карает зло. Смотрите, что совершил Воланд? Первое – отрезал голову главному атеисту, после того, как сказал: имейте в виду, что Иисус существовал, просто существовал, и больше ничего. Второе – Бездомного, писателя талантливого, но абсолютно необразованного, превратил в профессора философии, который задумался над смыслом жизни. Третье – мерзавцу– буфетчику предсказал скорую смерть. Не сам его убил, просто предсказал. Четвертое – казнил стукача Майгеля. Увидел в Мастере и Маргарите двух гениальных людей. Одного, который угадал все, что было с Иешуа, и талантливо это описал. И второго, Маргариту, которая любит так, что готова умереть во имя любимого. И помог им: дал им покой. Так что это отнюдь не противник Иешуа, а, наоборот, в какой-то степени союзник. Я так себе нафантазировал, что был некогда спор между Воландом и Создателем. Воланд говорил: для чего ты людей выгнал из рая, надкусили яблоко – боже мой, какой грех! Бог в ответ: я хочу, чтобы они посредством эволюции превратили себя в хомо сапиенсов. А Воланд на это: никогда они не превратят, они будут точно такими же, только одежды будут другие и дома другие, а они останутся такими, какими ты их создал. И вот он прилетает иногда посмотреть, что тут творится. Ага, страна атеистов, отрицают Бога, интересно, может, в этом что-то есть. Прилетел. Все понял. И покарал… Да, мне близок его взгляд на людей, хотя это и грустный взгляд. Он же бесконечно одинок, этот Воланд.

– Олег Басилашвили на рассвете и Олег Басилашвили в зените – один и тот же человек?

– Конечно, это разные люди, кости, кожа поменялись, но в общем, то же самое. Я очень скучаю по детству, по маме, отцу, бабушке, по Покровским воротам, где я родился и прожил двадцать лет. Но я вспоминаю себя приветственно машущим Иосифу Виссарионовичу. И вспоминаю себя на даче в Пушкине, когда мы с товарищем шли и ели мороженое с вафельками, а там стояли составы товарные с зарешеченными окнами, и возле часовые, и из этих душегубок руки какие-то бледные, и оттуда нам пытаются что-то сказать, а мы идем и спокойно едим эти вафельки. Я мог бы еще понять, если бы во мне шевельнулся справедливый гнев против врагов народа или воров, которых посадили. Ничего. Абсолютно. Это в нас было вбито, понимаете? И это долго длилось. И уже под влиянием Андрея Дмитриевича Сахарова, этой его фигуры нелепой, которая пыталась что-то сказать с трибуны, во мне проснулось то, что проснулось. Я понял, что мало сцены, на которой ты играешь, что можно и нужно говорить что-то прямым текстом вслух.

Блиц-опрос

– Что значит красиво стареть?

– Стараться утром не смотреть на себя в зеркало.

– Кем бы вы стали, если бы не стали артистом?

– Лесником или художником.

– Какая черта вам нравится в себе?

– Не могу найти в себе такой черты.

– А в других?

– Целеустремленность и порядочность.

– Есть ли у вас какой-либо девиз?

– Делай что должно, а там будь что будет.

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Чуть раскосые удивленные глаза, белозубая улыбка, необыкновенный грудной голос. Миллионы зрителей вглядывались в ее Веронику, сострадая и любя. Золотая пальмовая ветвь Каннского фестиваля сделала ее всемирной знаменитостью. За фильмом «Летят журавли» последовали судьбоносные «Анна Каренина» и «Неотправленное письмо». Гадалка нагадала, что жизнь будет долгой…

Начало

– Таня, когда ты больше всего была счастлива? В раннем детстве? В первой любви? Когда прилетела в Канн с фильмом «Летят журавли»?..

– В детстве, конечно.

– Ты ведь ленинградка…

– Я из Сестрорецка Ленинградской области, ближе к Финляндии. Я там родилась. В два с половиной года меня перевезли в Москву. Я обожала отца, обожала мать. Оба – очень образованные люди. Мама – инженер-энергетик. Когда мне было четыре года, купили фортепьяно, мама играла. У меня было изумительное детство. Но нет уже ни мамы, ни папы, что делать, грустно. Я очень грущу. Мне совершенно не хочется отмечать ни юбилеи, ни дни рождения, ничего. У Леши своя семья…

– Ты имеешь в виду брата, артиста театра «Современник»?

– Да, родившегося через одиннадцать лет после меня. Он ушел из «Современника», он теперь в Малом.

– Ты не ревновала к нему родителей? То ты одна, а тут второй маленький ребенок…

– Я не ревновала, но я очень обиделась на мать. Она нарушила свой обмен веществ, у нее развился варикоз, она ведь трое суток в роддоме рожала!.. А я, худая балетная девочка, страшно за нее переживала…