– Так статья не врет, у тебя правда сложности с тем, чтобы снова рисовать? – услышала я тихий голос Роберта. – Жаль, если так.

– Да что ты знаешь об этом? Ты только что приехал сюда, и тебе ничего обо мне не известно, ты сам сказал, что в тебе нет ничего творческого, – сказала я, не поворачиваясь, так как чувствовала, что готова разрыдаться.

– Я завидую твоему таланту и думаю, что ты могла бы достигнуть высот. Такой дар не должен пропадать зря. Я действительно только приехал, но это не значит, что я не прав.

Я крепче обхватила себя руками.

– Все не так просто. Я просто не могу писать, – выдавила я из себя, и мой голос смешался с ветром.

Он сделал шаг в мою сторону.

– Почему?

– Просто не могу.

– А ты пробовала?

– Да, – и, задумавшись: – нет.

– Но почему?

Я стерла слезы со щеки. Почему? Сердце не переставало глухо биться в груди.

– Мне страшно, – прошептала я. Меня пугала сама мысль о том, чтобы выплеснуть свои чувства на холст. То, что могло выйти наружу, вызывало ужас, как и то, что, начав, я просто не смогу остановиться. Что я смогу написать без него? Я не хотела знать.

Без него не получалось ничего.

– Я стал юристом потому, что мой отец был юристом, – сказал Роберт, – он всегда ждал, что я буду продолжать семейный бизнес. Даже открыл представительство, предполагая, что я его возглавлю. Мне было страшно даже представить, что я буду заниматься чем-то другим. А однажды, это было в понедельник утром, я вдруг поймал себя на мысли, что не знаю, как я попал в ту жизнь, которой живу. Потому я и приехал сюда. Чтобы выяснить.

– Ты не спросил, чего я боюсь, – я развернулась.

– Все чего-нибудь боятся. Тебе просто нужно понять, какой именно страх ты должна преодолеть, чтобы рисовать снова.

– Послушать тебя, так все очень просто.

– Совсем не просто. Ничего не дается просто, Роуз. Я хорошо это знаю. – Внезапно он замолчал и покачал головой. – Но я вижу, что ты наделена даром, и хочу, чтобы ты его проявила. Знаю, что и ты не хочешь. Ты не злилась бы так, не выходила бы из себя, если бы тебе было безразлично.

Он вернулся в бар, из-за открытой двери прорвалась вспышка света и шума и тут же погасла. Я постояла на улице еще минут десять, думая о его словах, пока не почувствовала, что моя голова сейчас взорвется.

Позже, проходя мимо мастерской, я замерла. Прежде чем мне удалось отговорить себя от этого, я открыла дверь и тут же, оставив ее наполовину открытой, поспешила в спальню. В постели мне стало немного лучше, и я снова задумалась о том, что сказал Роберт.

Что пугало меня больше всего? Рисовать или не делать этого? Ответа не было, но открытая дверь напоминала о необходимости найти его поскорее.

Утро субботы, дня ярмарки, выдалось светлым и ярким. Я рано поднялась и, когда солнце только показалось, уже пила черный кофе за кухонным столом, стараясь держать нервы в узде. Мне пришла в голову идея прогуляться, чтобы очистить мысли, прежде чем Эмма и Джон приедут, чтобы отвезти картины. Натянув джинсы и толстовку, я направилась к пляжу.

По пути моему взгляду открылся ряд домов, один из которых мы делили с Лукасом. В нем жила молодая семья. По утрам, подобным этому, я скучала по жизни на пляже, здесь почти никого не бывало, кроме редких бегунов и собачников, и всегда можно было остаться наедине со своими мыслями. Дом в Толтинге был необходим мне, но воспоминания о прошлой жизни все еще были со мной.

Невозможно скучать, живя у моря, ведь оно то и дело меняется, напоминая, что ты – лишь крохотная шестеренка в огромной машине мира.

Природа всегда была моим вдохновением. Я писала ее на холсте, пытаясь передать, как солнце согревает лицо, пока ты идешь по песку и смотришь на то место, где море встречается с небом. Я снова шла по пути, по которому ходила множество раз.

В детстве я провела здесь очень много времени, бегая у моря, пока мама со смехом пыталась поймать меня, а в юности – с Лукасом, который хватал меня на руки и грозился бросить в воду, пока я не отвлекала его поцелуем. Это место хранило столько следов любимых мною людей, что было странно, что их призраки не появлялись передо мной. Хотя это было и не обязательно – они в моем сердце навсегда.

День без них не предвещал ничего хорошего. Уход мамы разбил мне сердце, но пока был Лукас, я все еще чувствовала, что у меня есть семья. Теперь я встречала будущее в полном одиночестве. И мне нужно было сделать шаг к принятию этого факта – впервые участвовать в ярмарке без них. Я надеялась, мне хватит сил пережить этот день.

Я уселась на песок, скрестив ноги, и несколько минут смотрела на восход в чистом голубом небе, подставляя лицо теплу солнца. Я стала проводить здесь больше времени. Раньше я просто пробегала мимо по пути домой, но сейчас, когда я живу в другом месте, я стараюсь насладиться пляжем сполна. Горе имеет обратную сторону – начинаешь ценить то хорошее, что осталось в твоей жизни. Я зарылась рукой в песок, пропуская его сквозь пальцы. Песок был прохладен и реален.

Я реальна.

– Прекрасное утро.

Голос ворвался в мои раздумья. Я подняла голову и увидела Роберта, идущего ко мне по песку.

Я вспомнила нашу последнюю встречу и поежилась.

– Ты рано проснулся.

– Хотел прогуляться перед завтраком. Мик пытается кормить меня пять раз в день.

– В этом городе любят кормить, – ответила я, мечтая быть такой же умиротворенной, как он. Я заметила, что он одет сегодня более свободно – в рубашку-поло и джинсы, а на волосах меньше геля. Туфли он держал в руках, стоя босыми ногами на песке, и эта расслабленная небрежность была ему к лицу.

– Особенно если думают, что ты не ешь достаточно, я полагаю, – сказал он, окинув меня быстрым взглядом. Мне показалось, что он видит гораздо больше, чем мне бы хотелось, и я почувствовала себя неловко. – Но я совсем не возражаю, обычно я не готовлю ничего сложнее фасоли на тостах. Типичный холостяк, – он усмехнулся, но было видно, что это далось ему непросто, – он стыдился того, что сказал.

– А ты почему так рано?

– Наверное, чтобы побыть немного в тишине перед сегодняшним сумасшествием, – я заметила, что покручиваю свои кольца – привычка, помогающая привести в порядок нервы. Он взглянул на мою руку в песке: кольца – подаренное в честь помолвки и обручальное – блестели на утреннем солнце. – Я была слишком эмоциональной у Джо, просто….

– Ты не можешь писать без него?

Я в изумлении уставилась на Роберта и покачала головой.

– Статья – полный бред, правда. Они перекрутили слова Джо, – самообладание ненадолго покинуло меня, я вздохнула и продолжила: – то есть мне и правда пришлось нелегко, но дело не только в скорби. Я чувствую, что должна заниматься чем-то другим, чем-то большим. Кажется, я несу бессмыслицу. Хотя сейчас я и вправду не нахожу ни в чем смысла. Просто кажется, что передо мной огромная… стена.