Май с притворным осуждением покачал головой. Это рассмешило Омарейл.

– Пойдем, мы последние. Мне не нравится, как на нас смотрит охранник.

Он жестом предложил ей пройти вперед, а сам пошел следом. Оказавшись за ограждением, Омарейл остановилась и чуть растерянно взглянула на своего нового знакомого.

– Откуда ты? – спросил Май, беря инициативу в свои руки.

Она отвела взгляд.

– Ла-а-адно… что ты делаешь в Астраре?

– Гуляю, – с готовностью ответила Омарейл. – Я впервые в городе.

Рассказав Маю, что она уже успела увидеть, Омарейл согласилась на экскурсию к Школьному двору.

– Я сам учусь в Астардаре, – сообщил Май. – Это школа, которая расположена на Школьном дворе, самая большая в городе. Она считается одной из лучших в Ордоре.

– В Лебрихане лучшие школы в Ордоре, – заметила Омарейл.

– Верно, – язвительно отозвался Май, – именно поэтому я сказал «одна из лучших». Ты из Лебрихана?

Она смущенно улыбнулась и покачала головой.

Ей нравилось идти в компании с кем-то, хотя сперва было тяжело подстроиться под скорость, с которой шел Май. Она рассматривала его вьющиеся волосы, развевавшиеся на ветру. Кожу, покрытую ровным загаром, чуть обветрившуюся и, как она теперь знала, теплую, будто сохранившую впитанные лучи солнца. Глаза с длинными светлыми ресницами, смеющиеся, сверкающие.

– Здание довольно старое, – продолжил ее экскурсовод, – но его частично перестроили пятнадцать лет назад, а недавно сделали ремонт в западном крыле.

– Тебе нравится ходить в школу? – спросила Омарейл с неподдельным интересом.

– Нормально. – Май пожал плечами. – А тебе? И снова эта непонятная улыбочка. Ты можешь просто соврать, чтобы я не умирал от любопытства?

Она рассмеялась.

– Следующий год – последний, – продолжил Май, поняв, что не дождется более ясного ответа. – Говорят, старший класс – тьма кромешная.

– А я хотела бы… – начала было Омарейл, но так и не закончила фразу, так как перед ее взором появилось огромное старинное здание.

– Астардар, – произнес Май с такой гордостью, будто сам возводил эти ворота из грубо отесанного камня и темного чугуна, строил краснокирпичные стены в два этажа и монтировал небольшие прямоугольные стекла в огромные окна.

– По фотографиям все выглядело совсем не так. Очень красиво…

Они прошли через высокие ворота с надписью «АСТАРДАР: СВЕТ ЗНАНИЯ» и оказались в большом прямоугольном дворе с огромной зеленой лужайкой, пышными кустами сирени и коричнево-красными стенами. Здесь находились несколько учеников и двое преподавателей, последних было легко отличить по синим накидкам.

Омарейл с жадностью разглядывала сценки из школьной жизни.

В самом центре лужайки молодые люди изображали дуэль на шпагах, используя линейки. Рядом с ними хихикали три девушки. Около ворот стояли две подруги и демонстрировали друг другу браслеты из ярких бусин. Несколько ребят сидели поодиночке, читая или делая записи в тетрадях. Кое-кто ел бутерброды или яблоки. На одной из дорожек учитель обстоятельно объяснял что-то двум ученикам, но те, казалось, не понимали ни слова. А другой преподаватель кричал что-то, высунувшись из окна, в то время как четверо мальчишек пинали мяч и совершенно его не слышали. Приглядевшись, Омарейл заметила, что это был не мяч, а глобус.

– Почему ты сейчас не в школе? – спросила она у Мая.

– Уроки закончились. – Он пожал плечами. – Ты думаешь, стали бы они показывать эпизоды в это время, если бы все были в школе?

– А-а, я поняла, – протянула Омарейл. – Их в основном смотрят школьники? И они сразу с уроков бегут на Театральную площадь?

– Именно так. А еще Шторм Эдельвейс играет там главную роль. И она тоже учится в этой школе.

– О, серьезно? Я подумала, она старше.

– Слава и деньги старят людей, – вздохнул Май с притворным сожалением. – Она в моем классе. О, проклятье! Уходим.

Но не успел он развернуться, как громкий голос окликнул его:

– Май Джой!

– Господин Дольвейн! – Май расплылся в широкой и неискренней улыбке.

Омарейл же в ужасе застыла. Сперва разум подвел ее, но спустя мгновение она поняла, кто сейчас приближался к ним: Дан Дольвейн, брат Бериота, сын Совы, директор Астардара. Высокий мужчина в длинном темном сюртуке выглядел воинственно и сердито.

Осознание того, как далеко она зашла, накрыло ее с головой. А ведь Сова могла появиться здесь в любую минуту: Омарейл не имела представления о том, как часто госпожа Дольвейн навещала своего сына. Учитывая, что женщина не имела определенных рабочих часов, она могла делать это в любое время дня.

– Вы, господин Джой, должны были присутствовать сегодня на дежурстве, – повисла пауза, после которой директор весомо добавил: – Но вас там не было.

– Вы уверены, господин Дольвейн, что не увидели меня? – начал Май, хотя Омарейл – да и директору – было понятно, что он попросту выкручивался. – Потому что я смутно припоминаю, как был там.

– Паясничаете, господин Джой. – Складка меж темных бровей директора стала глубже, глаза смотрели недобро.

– Юмор – мой способ справляться со стрессом. А вы явно хотите втянуть меня в стрессовую ситуацию.

Омарейл было смешно слушать, как Май общался с суровым Дольвейном, но она старалась не подавать вида: не хватало еще, чтобы директор обратил на нее внимание.

– Вы сами втянули себя в стрессовую ситуацию, а сейчас усугубляете ее своим беспечным поведением. Я бы на вашем месте перестал рисоваться перед дамой и как минимум извинился за прогул.

Наконец, с лица Мая исчезла вежливая улыбка. Он действительно выглядел виноватым. Омарейл с уважением отметила то, как, не повышая голоса, директор парой метких фраз пристыдил весельчака.

– Извините за прогул, господин Дольвейн, – пробубнил Май.

Лицо директора немного разгладилось. Теперь он даже выглядел моложе, и Омарейл вспомнила, что брат Бериота был младше того на три года. Дану Дольвейну было тридцать, но из-за мрачного выражения лица и короткой черной бороды Омарейл в первые минуты дала бы ему не меньше сорока. Теперь же она видела, что это был довольно молодой мужчина с умными, чуть прищуренными глазами и широкими бровями, благодаря которым мимика его лица была очень выразительной.

– Вам вменяется три дополнительных дежурства на этой неделе, – сообщил директор и с вызовом поднял бровь.

«Попробуй возрази», – читалось на его лице. Май не посмел.

– Да, господин директор, – обреченно отозвался он.

– Можете быть свободны, – сообщил Дольвейн и выжидательно уставился на Мая. – Вы же куда-то спешили, когда заметили меня. Если не ошибаюсь, вашей последней фразой перед тем, как я настиг вас, было «уходим».