– Пожадничал и запросил слишком много, более вероятно, – отозвался Бериот. – Мало кому есть дело до мелких жуликов, особенно купцам. Если что-то и вынудило этого человека сдать Ворона, скорее всего, это было желание проучить или скрыть собственные нарушения. Ворон же, я уверен, успел заработать круглую сумму прежде, чем попался. В Утесах Минли он мог ждать такого количества клиентов годами. Да и других жуликов там больше. Конкуренция…

Омарейл хотелось продолжить расспросы о Вольных Утесах, но она боялась вызвать подозрения. Бериот был умен, с ним стоило вести себя предусмотрительнее и осторожнее. Тем более что все, о чем они говорили, наверняка доходило до Совы. Чутье подсказывало Омарейл, что частые визиты Бериота в последнее время начались именно по указанию этой вездесущей женщины. Сова, должно быть, чувствовала, что происходило что-то неладное.

Еще два дня прошло прежде, чем в списках Бериота отыскался новый обвиняемый в подделке документов. На этот раз он был пойман именно в Вольных Утесах Минли, и Омарейл с трудом сдерживала дрожь в голосе, осторожно задавая вопросы:

– Неужели он просто разгуливал там с табличкой «фальшивый паспорт»?

– Полагаю, он избрал иной способ рекламы, Ваше Высочество.

– Но какой? Как его обнаружила гвардия?

– Его взяли с поличным.

– Но как они на него вышли? – не унималась Омарейл.

– Как правило, в таких местах все знают друг друга. Должно быть, Капитан Бармотон отправил в Вольные Утесы двойного агента, который выведал имена самых злостных нарушителей.

Капитан Бармотон был главой королевской гвардии. Пару раз в год он приходил к Омарейл, но разговоры у них совсем не вязались. Капитан был воякой, плохо подкованным в светских беседах. Однажды он рассмешил принцессу шуткой о своей отрезанной ноге, которая в конечном счете оказалась не шуткой.

– И как агенту это удалось? – принцесса продолжила допрос. – Никогда этого не понимала. Что агент делает, приходит и говорит, что он плохой парень и ищет знакомств в самых злачных кругах?

За стеной некоторое время царила тишина.

– Это шутка, – уточнила Омарейл на всякий случай, а затем добавила: – Шутка, Бериот, это когда кто-то говорит что-то забавное, чтобы вызвать у других улыбку или смех…

Наконец, Бериот хмыкнул. Это означало, что ему было смешно.

И Севастьяна пыталась убедить ее, что этот человек интересный собеседник. С креслом можно было провести более эмоциональный диалог!

– Агент имеет свой набор инструментов, – ответил, наконец, Бериот, – которым его обучают в Академии Тайн. Какой из них он использует в каждой ситуации, мне, увы, неведомо.

Омарейл почувствовала, что он говорил с большой осторожностью, поэтому не стала продолжать разговор. Ей пришлось проявить интерес к делу, связанному с невыплатой долгов, и устроить дотошный допрос о рукоприкладстве в таверне, чтобы отвести подозрения от главной темы. Целую неделю она не уделяла внимания делам, связанным с подделкой документов, а тех, как назло, было много. Но вот ей показалось, что снова заинтересоваться этим направлением было безопасно, и она спросила:

– Как они подделывают документы? Разве паспорта не печатают на особой бумаге, сделанной вручную, со слепой печатью, и прочее, и прочее?

– Разумеется, Ваше Высочество. Что означает, что любой, имеющий руки, может повторить это при должном уровне мастерства.

Омарейл не могла перестать удивляться тому, с каким терпением Бериот изучал с ней дела. Он тратил в день не менее двух часов, зачитывая ей имена, статьи обвинений, вид наказаний. Она не сомневалась, он находил это занятие более чем скучным. И все же в его ответах была лишь почтительность и сдержанная вежливость.

По крупицам Омарейл удалось собрать информацию о том, как можно было получить поддельный паспорт и при сопутствующей удаче подтверждение из другой школы об окончании одиннадцати классов.

Ей предстояло вновь покинуть Орделион, на этот раз чтобы посетить один из самых опасных и мрачных уголков Астрара, Вольные Утесы Минли.

Это место находилось вдали от замка на берегу Рейнфло, на том участке реки, где русло разветвлялось на два больших рукава. Правый рукав круто сворачивал на север, и именно здесь возвышались мрачные, почерневшие утесы. Сюда было удобно добираться по воде. На бугристом от огромных валунов берегу был пирс, от которого к ущелью шла широкая тропа. В ущелье еще задолго до появления династии Доминасолис была высечена лестница, ведшая на широкую смотровую площадку. От нее паутиной расходились улочки с угрюмыми от тяжелых крыш домами.

Омарейл покинула Орделион в восемь вечера. На Мосту Солнца было многолюдно, и никто не заметил, как она ловко вынырнула из-под моста. Она прошла к Парку Девяти, вышла через него к улице Короля Сола и спешно дошла до ювелирной лавки. В этот раз она почти не рассматривала пешеходов и тонущие в золоте вечернего солнца дома. Ее мысли были сосредоточены, а действия – скупы. Обменяв толстый браслет с драгоценными камнями и два широких кольца на деньги, она отыскала неподалеку фотоателье. Там ей сделали фотографию на паспорт. Это был ее первый снимок. Омарейл спрятала свой портрет в кожаный кармашек на портупее и пошла к набережной.

Пристань, к которой она вышла, уже начала вязнуть в сизых сумерках. Очертания предметов становились мягче. Лампы, зажженные в кафе и на аллеях, делали улицы темнее и притягивали взгляды тех, кто не желал сдаваться во власть ночи.

Воздух был приятно прохладным, и он пах. Омарейл не могла описать эту симфонию: кажется, она чувствовала аромат травы, реки, металла, теплого камня, тонкие нотки ландыша и давящие ароматы – машинного масла, еле ощутимый запах земли и совсем уж не передаваемый словами запах города. Она никогда не чувствовала подобного прежде.

На набережной играла музыка. Идя вдоль пристани по выстланной плоским камнем дорожке, Омарейл улавливала протяжные романсы в маленьком кафе, скрипку и фортепиано в ресторане с яркой вывеской, ударные с бубенчиками и гитарой – там, где выступали уличные артисты.

До нее доносился гул толпы. Множество диалогов и монологов сливались в единое жужжание. Все бурлило, вибрировало и жило.

Моторная лодка с криво написанным названием «Сестра», что мерно покачивалась на волнах среди себе подобных, привлекла внимание Омарейл. От остальных ее отличало наличие человека на борту.

– Извините, что беспокою, госпожа, – окликнула Омарейл женщину, что сидела, закинув ноги на штурвал.

Та подняла голову и с немым вопросом устремила на нее свой взгляд.

– Могли бы вы мне помочь? Мне нужно попасть к Вольным Утесам Минли.

Хозяйка лодки резко огляделась по сторонам.

– Что тебе там делать, малышка? – грубовато спросила она, поднимаясь на ноги.

Весь облик этой дамы был брутальным, мощным, сильным. Она была высокой, имела широкие плечи и коротко остриженные русые волосы. Одна прядь на подвижной челке была абсолютно седой.