«Серебряный вкус»[17]. К ним приходила уборщица, хотя идея нанять помощницу по дому относилась еще к давним временам — теперь это сочли бы совершенно непродуманным шагом. В прежней школе у Бена, куда он ходил каждый день, два года не могли отремонтировать крышу над аудиторией, однако там все равно полуофициально настаивали на дресс-коде, в том числе и по пятницам, и теперь Бен уже с привычной легкостью справлялся с завязыванием галстука.

Когда Бен последним движением поправил на шее галстук, поместив узел перед пуговицами на воротничке, и надел блейзер, Ахмед все еще стоял босой на полу, в рубашке с расстегнутыми французскими манжетами[18], торчащими на его руках, точно пластиковые конусы на голове у кастрированных псов. Специальным валиком он бережно удалял пылинки и ворсинки с угольно-черного, в тонкую полоску пиджака, повешенного им на спинку стула.

— Нам пора уже, Ахмед, — поторопил его Бен.

— Да… вот только застегну… — воздел он оба манжета. — И сразу буду готов.

Все третьеклассники из корпуса Хоули (которые во внешнем мире считались бы девятиклассниками) уже собрались и ждали в общей комнате, чтобы всем вместе отправиться в столовую на коллективный большой ужин, и никто ни с кем не разговаривал. Старший воспитатель корпуса мистер Деннет, в широком синем пиджаке и туфлях на толстой подошве, стоял у выхода в коридор. Деннет пытался перешучиваться с переминавшимися рядом с ним ребятами, однако те посмеивались явно из вежливости.

Насколько мог судить Бен, все, кого разместили в этом общежитии, уже пришли и теперь ждали лишь Ахмеда.

— Эй, друг! Это ты брат Тедди Уикса? — шепотом спросил его высокий светловолосый парень, у которого воротничок аж на полдюйма оттопыривался от шеи.

— Ага, — так же шепотом ответил Бен, однако стоявшие рядом ребята определенно его слышали. И ему подумалось, что, начни они сейчас говорить на нормальной громкости, и остальные в этой комнате сразу принялись бы болтать в полный голос, и тогда посреди общего гама можно было бы спокойно между собой пообщаться.

— Он же прошлой весной окончил, верно?

— Ага.

— Так ты, значится, его брат?

— Ну да.

— Я слышал, он за две недели написал роман в пятьсот страниц, а потом его пришлось отправить в психушку.

— Нет, это совершенно точно неправда.

Блондинистый парень, нахмурившись, посмотрел на Бена, словно тот не имел права опровергать сложившиеся о его брате легенды. Дескать, то обстоятельство, что Тедди был его братом, являлось для Бена бесценным преимуществом и Бен должен был воспринимать брата как свое великое достояние.

Теперь к их разговору прислушивались уже все стоявшие вокруг ребята.

Тут к нему подался другой светловолосый юноша, стоявший возле телевизора, обшитого псевдодеревянными панелями.

— А я слышал, что он за две недели умудрился надуть живот двум девицам и школе пришлось раскошелиться на два тайных аборта. — Парень был достаточно худощавым, чтобы походить на школяра. — Это правда? — спросил он Бена.

— Не знаю. Ни разу об этом не слышал.

Тогда первый светловолосый продолжил:

— А я слышал, как он развинтил свою лавовую лампу, вылил парафин под растение какому-то новичку, а когда парень спросил, что это такое, ответил, что это дочка старшего по корпусу сделала себе аборт, а мертвый плод спрятала под растение.

— Ничего себе! — воскликнул, смеясь, блондин помладше, и теперь уже на них воззрился мистер Деннет. Лицо у него сделалось не то отрешенным, не то насупившимся. Расстроило ли его то, что все стоящие рядом вдруг зашумели? Или он услышал фразу о старшем по корпусу и решил, что дети судачат о нем? Или он так посмотрел на Бена, потому что тот показался ему потенциально такой же выдающейся личностью, как и Тедди? Бен даже пожалел, что не может сейчас дать всем понять, что он известен как лучший в Америке сквошист в категории до пятнадцати лет.

— Кого не хватает? — произнес мистер Деннет и пересчитал мальчиков парами. Потом сверился со списком на планшете с зажимом и поднял взгляд на Бена. — Послушай, Бен, похоже, последним у нас остался лишь Ахмед. Не мог бы ты его привести? Мы должны уйти… — взглянул он на свои спортивные электронные часы, — ровно через минуту, если не хотим опоздать.

— Он сказал, что сейчас будет…

Бен взбежал по лестнице, от гнева вскидывая ноги стремительнее обычного, распахнул дверь с площадки, громко протопал жесткими подошвами по коридору и толкнул дверь в комнату. Ахмед по-прежнему сидел на диване в трусах и незастегнутой рубашке, терпеливо просовывая запонку в дырочки на левой манжете. Он поднял голову и кивнул Бену, после чего вновь склонился над своим занятием, проговорив:

— Иногда очень легко проходит, а иногда, бывает, точно лапшу суешь в иголку. — Он снова поднял взгляд и улыбнулся получившейся шутке.

— Ахмед! Ты что вообще делаешь?! Там все ждут тебя внизу!

Ахмед вспрыгнул с дивана, так и оставшись с болтающимися манжетами, и метнулся к брюкам, висевшим на спинке стула.

Бен помчался назад по коридору, через пожарную дверь выскочил на площадку и, перегнувшись через перила, прокричал:

— Он почти готов, мы сейчас будем!

— Послушай, ты же знаешь, где столовая, — отозвался мистер Деннет. — Твое место — за столиком номер восемь в среднем зале, а у Ахмеда — номер четырнадцать в нижнем. Запомнил?

Бену захотелось сорваться с места и устремиться вслед за всеми, однако его больно кольнула мысль о том, как Ахмед будет беспомощно бродить по безлюдному кампусу, не зная, куда идти. Он побежал обратно в свою комнату и увидел, как Ахмед, вооружившись длинным рожком для обуви, осторожно погружает пятку в светло-коричневую туфлю. Глянув в окно, Бен увидел, как последние, все более редкие вереницы девочек в бело-черных одеждах тянутся через лужайку и исчезают из виду.

— Ахмед…

Наконец они вдвоем спустились по лестнице. Бен толкнул поперечину входной двери, и они вышли на воздух — почти неподвижный и безветренный. Солнце нижним краешком уже коснулось крон деревьев. В кампусе сделалось пусто, как на городской площади после воздушной тревоги.

— Ох, как же здесь красиво! — восхитился Ахмед. — Моим братьям непременно надо тоже повидать это местечко!

Делая каждый шаг, Ахмед явственно наслаждался мягким нажимом ступней на землю. Правую руку он широко отмахивал в сторону, словно сеятель, бросающий семена в пашню. Бен прибавил шагу и теперь едва ли не тащил за собой Ахмеда, торопясь выйти на огибающую пруд дорожку. В какой-то миг деревья сомкнулись вокруг них сплошной стеной.

— Уверен, без нас они не начнут.

— Из-за нас двоих, Ахмед, пятьсот человек не станут откладывать трапезу.

Чтобы поспевать за Беном, Ахмеду приходилось примерно каждые десять шагов нагонять его забавной двухшажной рысью. Свет ранних