— Колбаски, говоришь, копченые?[2]— Дворянин нахмурился. — Ну ладно, бог с тобой, тащи свою поросятину!

Сам не свой от радости, трактирщик метнулся на кухню и так заорал на «дорогую супругу», что она едва не рухнула в обморок. А господин д'Артаньян, весьма довольный тем, что ему наконец-то удалось отработать южное произношение настолько, что оно более не вызывает у окружающих вопросов, уселся за стол подле окна, из которого была видна городская застава, и стал наблюдать, как сквозь нее в обоих направлениях течет людской поток. Итак, до Парижа он добрался. Теперь следовало дать себе небольшую передышку перед штурмом вражеской цитадели…

Поглядывая на городских стражей, охранявших заставу, он скрупулезно подмечал, кого и как они пропускают, кого досматривают, а кого нет. Вскоре и ему самому предстояло проследовать этой дорогой, ввиду чего следовало присмотреться к привратникам. Весь его путь от Марселя, занявший неделю с лишним, был бесконечной цепочкой присматриваний и приглядываний, изучения местных обычаев и попыток следовать им с большим или меньшим успехом. Что-то удавалось ему лучше, что-то хуже. Вчерашний разговор в «Вольном мельнике» следовало признать исключительной удачей. Благодаря ему юноша подкорректировал свое произношение, сделав его по-настоящему южным, что существенно повышало его шансы выдать себя за гасконца. Вообще трактирщиков следовало признать наиболее полезными с точки зрения сбора разведданных людьми. Именно они, сами того не подозревая, снабдили его целым ворохом бесценной информации относительно Парижа и всего, что там могло встретиться. Собственно, ничего удивительного в этом и не было. Кто, как не они, люди, постоянно общающиеся с пришельцами из самых разных краев, могли быть наслышаны о том, что в этих краях происходит? Кроме того, они охотнее прочих шли на контакт с чужеземцем, считая это частью своей нелегкой работы…

Разумеется, не вся информация была исчерпывающе полной, но сопоставление одного разговора с другим, словно складывание мозаики, давало относительно законченную картину столичной жизни во всем ее многообразии. Относительно. Довести бы еще пару-тройку штрихов — и тогда…

— Ваш завтрак, господин д'Артаньян! — доложил лучезарно улыбающийся трактирщик, собственноручно водружая на стол поднос с вином и свежайшими копчеными свиными колбасками, от которых поднимался такой восхитительный, такой чудесный, такой ароматный дымок, что голодный путник запросто мог потерять рассудок от одного лишь намека на него!

Однако господин д'Артаньян был не особенно голоден и потому рассудка решил не терять, а поблагодарил хозяина и, ровно как и в Менге, предложил ему разделить с ним столик. Тот с видимым удовольствием уселся напротив своего удивительного гостя, ожидая, вероятно, что тот опять заговорит о блюдах гасконской национальной кухни, крайне заинтриговавших его. Однако молодой дворянин направил разговор в принципиально иное русло.

— Известно ли вам, милейший, для чего я направляюсь в Париж? — поинтересовался он у трактирщика.

Тот хотел было ответить по совести, что не имеет об этом никакого представления, но желание подольститься взяло верх, и трактирщик рискнул:

— Осмелюсь предположить, что ваша милость направляется к его величеству королю Людовику!

— Правильно! — неожиданно согласился д'Артаньян, а после, видя изумление хозяина, пояснил: — Я направляюсь к господину де Тревилю, капитану королевских мушкетеров, с прошением о зачислении в его роту.

— О, сударь! Вы собираетесь стать королевским мушкетером?! — воскликнул трактирщик.

— Именно так, милейший! — кивнул д'Артаньян, не забывая между делом истреблять свиные колбаски и прихлебывать винцо. — Вас это удивляет?

— Нисколько, сударь, — ответил трактирщик. — Я сразу же понял, что такого человека, как вы, ждет большое будущее!

— Мне тоже так кажется, — согласился д'Артаньян и снова озадачил хозяина: — А скажите-ка мне, милейший, известно ли вам что-нибудь о господине де Тревиле?

— Ну о господине де Тревиле известно всей Франции! — пожал плечами трактирщик, смущенный неожиданным вопросом. — Капитан королевских мушкетеров — фигура заметная…

— Это точно! — не стал спорить с ним гость, запуская руку в карман камзола. — Однако сейчас меня интересует не вся Франция, а лично вы. — Он достал из кармана пять золотых монет достоинством в одно экю каждая и неторопливо, даже немного рисуясь, сложил их стопочкой посредине стола. — Я очень рассчитываю на место в роте господина де Тревиля, и мне хотелось бы заранее знать, что это за человек, что о нем говорят, что о нем думают, — сказал он, глядя в глаза хозяину трактира и слегка постукивая мизинцем по золотой пирамидке. — У нас в провинции свежих новостей днем с огнем не сыщешь, а выглядеть перед своим будущим командиром провинциальной бестолочью страшно неудобно. Вы же, друг мой, представляетесь мне человеком исключительно осведомленным! — Д'Артаньян улыбнулся трактирщику, словно девушке, с которой твердо вознамерился провести ночь. — И я хочу… купить вашу осведомленность! Купить словно это вот чудесное вино. Вы уже сказали, что знаете господина де Тревиля? Сказали. Значит, одно экю уже ваше! — С этими словами молодой человек снял верхнюю монету с золотой пирамидки и придвинул ее собеседнику, удовлетворенно отметив при этом, как плотоядно дернулся вверх-вниз у того кадык. — А вот станете ли вы обладателем оставшихся четырех, зависит от того, сколь хорошо вы его знаете. Не стесняйтесь, милейший! Перед вами такой же француз, как и вы! Смелее! Удивите меня своими познаниями, и вы не останетесь внакладе!

Не останется. Точно не останется, подумал он, глядя на трактирщика, тщетно пытающегося погасить алчный огонек в глазах.

А сам трактирщик переводил взгляд с монет, составлявших доход его заведения за неделю удачной работы, на молодого гасконца, по-прежнему постукивавшего по ним пальцем и открыто смотревшего ему в глаза. Переводил-переводил, а после решился.

— Значит, так, сударь, — начал он, наваливаясь грудью на стол, чтобы приблизиться к собеседнику, и понизил голос до таинственного шепота: — Господин де Тревиль, капитан королевских мушкетеров, родился в тысяча пятьсот семьдесят четвертом году в городе…

— Господин де Тревиль примет вас через несколько минут, сударь! — учтиво поклонившись, сказал лакей и, развернувшись кругом, словно вымуштрованный солдат, исчез в кабинете капитана, притворив за собой дверь.

Д'Артаньян победоносно хмыкнул и присел на кожаный диван, занимавший половину приемной капитана королевских мушкетеров.

Собрав последнюю порцию разведданных, он покинул трактир «Дракон и герцог», беспрепятственно миновал городскую заставу и, оказавшись в Париже, направился прямиком к дому капитана королевских мушкетеров на улицу Старой Голубятни. Адрес вместе с массой другой полезной информации ему сообщил трактирщик, заработавший-таки свои пять экю.