— Конечно, старина, конечно, — хмыкнул Энтони. — Берись за оружие.

Кожа оказалась куда жестче, чем они думали. Лезвие никак не могло проникнуть под клапан. Наконец она подалась скорее благодаря силе Джейми, чем остроте лезвия, и замок слетел с петель. Джейми вручил сверток Эми, предоставляя ей честь первой взглянуть на то, что было внутри. Та, не тратя ни минуты, откинула клапаны и вынула… книгу. Да-да, настоящую книгу, переплетенную в сафьян и без заглавия. Оттуда выпал сложенный пергамент и спланировал на пол. Он, как и страницы книги, пожелтел от времени.

Сразу с полдюжины нетерпеливых рук протянулись за ним. Дерек успел первым, подхватил листок и, наспех просмотрев, объявил:

— Господи Боже, Эми, ты уж точно знаешь, как разорить мужчину! Надеюсь, Джереми, ты не поставил слишком много?! Иначе ты пропал! Она права. С начала и до конца. Кайтесь, маловеры!

Джереми весело отмахнулся:

— Деньги ей ни к чему, она и так богата! Для Эми главное — заключить пари и выиграть, остальное не важно. Да кто согласится поставить больше чем пару фунтов? Все равно Эми еще ни разу не осталась в проигрыше. Чертовски ей везет, не находишь? Неплохо бы, пожалуй, свозить ее как-нибудь на скачки. Готов поклясться, она оставит старину Перси далеко за бортом и утрет ему нос, а уж игрока удачливее во всем Лондоне не сыскать.

Перси был старым приятелем семьи, по крайней мере молодого поколения. Он дружил с Николасом, Дереком да и Джереми, когда Дерек взял вновь обретенного кузена под свое крылышко.

— Дерек Мэлори, если сию же минуту не скажешь, что в этом письме, — пригрозила Реджи, — я тебя лягну, да так, что неделю ходить не сможешь!

Она и Дерек были не столько кузенами, сколько настоящими братом и сестрой. После смерти матери Реджи они воспитывались вместе, и он настолько привык к пинкам, толчкам и щипкам, что тут же ответил, боясь немедленного возмездия за медлительность:

— Это дневник, который они писали вдвоем. Собственную историю. Как мило с их стороны, если учесть, что в живых не осталось никого, кто знал их. По-настоящему знал. Жаль, что дневник не попал нам на глаза раньше. Где же он все время хранился?

Он торжественно вручил пергамент Реджи, которая и принялась читать вслух:

"Нашим детям и детям их детей.

Этот дневник может явиться для вас сюрпризом, а может, вы даже не обратите на него внимания. Обо всем, что здесь содержится, мы предпочли умолчать, и даже наш сын не посвящен в тайну. Кроме того, мы не уверены, что у нас будут другие дети и что мы должны быть с ними до конца откровенными.

Поверьте, уговорить моего мужа доверить свои мысли бумаге было нелегкой задачей, потому что он считает, что не может выразить полностью свои чувства в дневнике и что посторонним ни к чему знать о том, что творится у него на сердце. В конце концов мне пришлось пообещать, что я не стану читать его часть рукописи, дабы он мог свободно излагать свои соображения и владеющие им ощущения. Супруг мой не желает, чтобы я как-то комментировала его заметки, соглашалась или не соглашалась или, не дай Бог, подшучивала над ними. Он дал мне такую же клятву, а когда наш труд будет закончен, мы надежно запрем его под замок, а ключ выбросим.

Итак, мы оставляем вам дневник, чтобы вы прочли его не торопясь и спокойно, а ваше воображение довершит остальное. Скорее всего нас к тому времени уже не будет на этом свете, и мы не сумеем объяснить мотивы наших поступков и не вполне честное поведение по отношению к людям, которые могли причинить нам зло. И предупреждаю: если вы считаете нас кем-то вроде ангелов, неспособных на дурное деяние, дальше читать не стоит. Мы всего лишь люди, простые смертные, со всеми недостатками и страстями, присущими роду людскому. Не судите нас. Просто по возможности учитесь на наших ошибках.

Анастасия Мэлори».

Эми, просияв от восторга, прижала дневник к груди. Она, как всегда, на высоте! Пусть только скажут, что она сходит с ума или полна дурацких предрассудков! Теперь Уоррен прикусит язычок!

Глаза ее блестели, щеки пылали. Ей хотелось немедленно начать чтение, но остальные по-прежнему обсуждали письмо.

— Анастасия? — недоуменно повторил Энтони. — В жизни не слышал, чтобы бабку так называли. Тут что-то не так.

— Ошибаешься. Анастасия — имя не английское в отличие от Анны, — заметил Джейми. — Явная попытка скрыть правду, если хочешь знать.

— Но какую правду? — вмешался Дерек. — Анастасия, вполне вероятно, имя испанское.

— Или нет, — вставил Тревис. Конец спорам положил рассудительный Маршалл.

— Не пойму, о чем тут размышлять, — удивился он, — когда мы все можем прочесть. Итак, кто первый?

— Эми, разумеется, — великодушно предложил Дерек. — Она заслужила это право своей проницательностью и даром предвидения, но я все же хотел бы докопаться, кто именно оставил дневник на столе да еще и позаботился завернуть его в бумагу, вместо того чтобы просто отдать отцу.

— Возможно, он все эти годы пролежал где-то на чердаке и никто об этом не знал, — задумчиво протянула Реджи.

— Скорее всего, — согласился Дерек. — Черт, этот дом такой огромный, что даже я не знаю всех укромных местечек, хотя и вырос здесь. Помнишь, Реджи, как мы с тобой носились по всем закоулкам?

— Почти все мы родились и воспитывались здесь, дорогой мальчик, — справедливо заметил Энтони. — Но ты прав, здесь есть где спрятать хоть целого слона. А когда ты молод, в тебе кипят порывы первооткрывателя. Правда, все зависит от того, что ты считаешь интересным. Вряд ли мальчишка остановит взгляд на какой-то старой книге.

Эми, не в силах больше вынести неизвестности и справедливо считая, что вот-вот лопнет от любопытства, жалобно попросила:

— Я согласна читать его вслух, если не хотите спать. Кто останется и послушает?

— С удовольствием. Глава-другая на ночь не помешает, — вызвался Маршалл и поспешил найти кресло поудобнее.

— Дневник такой толстый, что мы до самого Рождества не успеем узнать, что в нем, — пожаловался Уоррен, усаживаясь на диван и притягивая к себе Эми.

— Как удачно, что времени у нас хватит, — ухмыльнулся Джереми.

— Да после такого вступления никакой сон не возьмет, — проворчал Джейми. — «Не судите нас. Просто по возможности учитесь на наших ошибках». Чертовски интригующее начало.

— А не лучше ли нам разбудить старших? — предложил Энтони.

— И то верно, — кивнул Джейми. — Иди наверх, а я тем временем разыщу бутылочку бренди. Предчувствую, что ночь окажется чертовски долгой.

Табор был невелик — всего четыре большие кибитки. Три из них представляли собой настоящие домики на колесах, сделанные из дерева, с чуть изогнутыми крышами и снабженные дверями и окошками, прикрытыми яркими занавесками. Очевидно, какой-то умелец сколотил их много лет назад и они до сих пор радовали глаз искусной работой. Даже четвертая кибитка, хоть и казавшаяся обыкновенным фургоном, в котором обычно доставляют товары, была сколочена на совесть.