Анастасия так и не увидела своего отца и не имела ни малейшего желания узнать о нем побольше. Она даже не ведала, жив ли он еще. Да и какая разница! Человек, отказавшийся от своей плоти и крови, не существовал для нее. И если в ее сердце еще оставалась горечь, если в душе она плакала кровавыми слезами, то никому и никогда этого не показала. Только Марии было известно, что таит внучка под приветливой улыбкой. Старухе стоило взглянуть в глаза любого человека, чтобы определить, что тот ощущает и чувствует. От нее ничего нельзя было скрыть и бесполезно даже пытаться. Но Мария, к сожалению, не могла ответить на многие вопросы, шедшие вразрез с философией ее вольнолюбивого бесшабашного народа, и, когда затруднялась что-то объяснить внучке, всегда использовала неизвестного русского в качестве своеобразного козла отпущения. Вот и сейчас она поспешно напомнила Анастасии:

— Что ни толкуй, но ты все равно не такая, как мы. Кровь — не водица, она сразу сказывается! Но может, это не так уж и плохо? Ты в жизни ничего не украла, не лгала гаджо, чтобы выманить пару-тройку монет, хотя у нас это считается делом чести и предметом хвастовства, однако ты презираешь за это цыган. Ну разве не глупо? Посмотри на себя — цыганка и цыганка, хотя… что поделать, дочь своего отца. Тот тоже был слишком благороден, чтобы совершить позорный, по его мнению, поступок. Ничего не попишешь. Будь благодарна за то, что я ни разу не попыталась пересилить тебя, сломить твой дух и поучить палкой, как добывать хлеб насущный. Значит, ты унаследовала от родителей лучшие качества, а за это судить невозможно. Будь по-твоему. Я смирилась.

— Но я никогда не хотела отличаться от вас! Просто не могу воровать, попрошайничать и распутничать!

— Знаю, — мягко ответила Мария. — Против природы не пойдешь.

— Но что, если Иван пригрозит убить меня, когда я всем скажу, что покидаю табор?

— На этот раз я придумала кое-что другое. Постараюсь убедить его, что девушка с разбитым сердцем принесет табору одни беды и несчастья и чтобы не ждал удачи. Ну а потом напомню, что ты в любое время можешь оставить своего гаджо и вернуться к нам. Кстати, Анастасия, запомни, что это прекрасный выход из положения, если твой муж станет плохо с тобой обращаться. И к тому же о Николае больше волноваться не придется. Наш договор с Лаутару потеряет силу, если ты свяжешься с чужаком. Уж тогда можешь делать все, что заблагорассудится. Снова выйдешь замуж, если пожелаешь, или останешься соломенной вдовой. Сама поймешь, как поступить и каким путем отправиться. Так что выбирай.

— Но я не умею привораживать мужчин и ничего не знаю о том, как их чаровать. Все это мне непонятно. Как лучше поступить, ведь я совсем неопытна! Ты слишком многого ждешь от меня, бабушка. Я словно птичка в клетке, бьюсь о прутья и не знаю, как вырваться.

— Ни на секунду не сомневайся в себе, дитя мое, — утешила бабушка, снова сжимая ее руку в своей. — Взгляни на себя. В этом таборе еще не бывало женщины красивее. Великолепные черные волосы матери, чуть волнистые, до пояса, в самый раз для того, чтобы любой мужчина разума лишился. А кожа! Ни у одной цыганки нет такой! Совсем как у отца, белая и нежная, а глаза синие, словно море в ясную погоду. И душа у тебя добрая, сострадательная, а дар провидения не хуже, чем у матери. Как часто она осмеливалась вступиться за какого-нибудь одураченного беднягу гаджо перед всем табором! Сколько неприятностей из-за этого вынесла! Как поносили ее здешние сплетницы, как пытались очернить злые языки! Ты в точности такая же. Достаточно мужчине взглянуть на тебя, чтобы влюбиться без памяти. Ведь немало их вздыхает по тебе! Просто ты ничего не желала замечать, поскольку до сих пор тебе было все равно. Но теперь… теперь нужно действовать без промедления.

— Не представляю, как можно все успеть за такой короткий срок. Два месяца…

— Неделя, — отрубила Мария и плотно сжала губы.

— Но…

— Неделя, внучка, и не больше. Ждать невозможно. Это мое последнее слово. Завтра же отправляйся в тот городок и обойди каждую улицу. Внимательно огляди каждого мужчину, который встретится и понравится тебе. Пусти в ход все женские приемы, чтобы он к тебе подошел. Если сделаешь достойный выбор, приведи его ко мне. Я сразу скажу, хороший ли он человек. Ты ведь знаешь, я никогда не ошибаюсь.

— Так уж важно, какой я сделала выбор? — бросила Анастасия. Кого-то другого это могло бы и смутить, но только не Марию.

— Собираешься беззастенчиво использовать этого беднягу, чтобы потом без помех вернуться в табор? Дитя, дитя, ты слишком торопишься. Впереди еще много всего. Только ты можешь ответить, Анастасия, сумеешь ли жить с мужчиной без любви, беззастенчиво лгать ему и пускать пыль в глаза. Мне это не составило бы ни малейшего труда, но я не ты. Что ни говори, а ты не цыганка. На моем месте ты предпочла бы счастье в браке, выйти замуж один раз и навсегда. Может, так оно и лучше.

Мария, разумеется, была права. Переходить от одного брака к другому ничуть не легче, чем ложиться в постель каждую ночь с новым мужчиной. Анастасия по крайней мере особой разницы не видела. Любовь должна быть вечной, иначе это не любовь. Но лишь немногим выпадает счастье найти такую. Повезет ли ей? До сих пор она не видела того, на ком можно было остановить взор.

Но, к прискорбию, она не представляла, как на таких жестких условиях отыскать возлюбленного. Мария на этот раз превзошла себя! Жених, да еще и англичанин, которого необходимо удержать.

Она уже хотела выпросить больший срок, но одного взгляда на лицо бабки оказалось достаточно, чтобы девушка поспешно прикусила язычок. Худые высохшие пальцы снова сжались с невероятной для такой старухи силой.

— Я должна еще кое в чем признаться тебе, дитя мое. Слишком долго я молчала и об этом. Больше нет сил. Это место — мое последнее прибежище. Отсюда я не уеду. Путь мой закончен, и странствия больше не манят…

Анастасия нахмурилась. Сначала ей показалось, что Мария собирается остаться с внучкой и ее английским мужем, которого еще предстоит найти. Но, как бы девушка ни хотела этого, Иван ей ни за что не позволит. Потерять живой талисман? Немыслимо! И как бы ей ни было тяжело, она все-таки напомнила:

— Ты сотни раз сама говорила, что Иван не разрешит тебе покинуть табор, раньше придушит собственными руками!

Мария иронически улыбнулась:

— На этот раз даже он бессилен, Анастасия. Конец. Людям моего возраста нужно лишь одно — небольшой клочок земли, где можно улечься на вечный отдых, и я знаю такое место. Оно здесь, неподалеку. Мое время настало.

— Нет! Нет!

— Тише, дитя моего сердца. Тише. Не плачь и не скорби. Тут не о чем рассуждать и спорить. Против природы нет оружия. И у меня нет желания влачить эту жизнь и дальше. Оттягивать неизбежное. Я с радостью открою объятия смерти, чтобы покончить с болью, терзавшей меня все эти последние годы. Устала, детка. Я устала. Безмерно. Просто сначала хотелось бы видеть, что ты пристроена, иначе не лежать мне спокойно в земле сырой. Нет, перестань, детка. Для слез нет причин. Что значит еще одна смерть какой-то старухи? Уйду, покинув земную юдоль, и освобожу тебя.