Риордан мысленно пробежал по поручениям, которые получил от визира: что завершено и чем предстоит заняться.

– Начальник стражи прислал новые списки въехавших в Овергор?

Фран понимающе усмехнулся. В столицу уже начали прибывать гости из других держав, чтобы присутствовать на этой церемонии. Конечно же, в составе их делегаций будут те, кто постарается навредить. Тайной полиции предстоит проверить всех, а за некоторыми установить негласную слежку.

– Пару часов назад. Завтра на трибунах Солдатской школы, как обычно будет аншлаг. Ставки на боевую десятку взлетели до тридцати рейсов. А билеты на лучшие места продаются по пять золотых. Безумие какое-то!

Вдруг на лице Франа отразилась внезапная мысль, словно он что-то вспомнил. Временный секретарь зашарил по столу в поисках чего-то, потом выдернул из стопки бумаг голубой конверт и облегченно вздохнул.

– Это вам, господин. Доставил паж в черном плаще по пят. Ливрею его я не разглядел, но на ногах были легкие туфли. В таких не выйдешь в город, – Фран помахал конвертом. – Ах, как благоухает! Голова кружится!

Принадлежность к ведомству накладывала отпечаток на помыслы. Фран не смог установить, от кого пришло послание, но по обуви определил, что паж был местный, из Глейпина. Агент тайной полиции зря пытался блистать дедукцией. От письма по комнате плыл аромат вербены. Это был аромат Парси, избранницы Риордана. Впрочем, характер их знакомства оставлял вопросы по части, кто кого выбрал.

Риордан угнездился в кресле с высокой спинкой и ногтем аккуратно распечатал надушенный конверт. Но прежде чем прочитать послание, он поднял глаза и поверх листка бумаги посмотрел на Франа. Секретарь с преувеличенным усердием тут же принялся перекладывать документы на столе. Парси писала:

"Милый! Прошла уже неделя с мгновений нашей последней встречи. Хотя что это за встреча – пара фраз после дефиле. Стоило мне сделать в твою сторону несколько шагов, как оказывалось, что принцесса Вера снова призывает меня к себе. Я начинаю думать, что это неспроста, и моя госпожа против наших отношений. Но чувства способны обрушить любые преграды. При условии, что они взаимны. Я уговорила подружек провести завтра вечером небольшую вечеринку "для своих". Каждая из фрейлин может пригласить на нее одного друга. Начало нашего приема в 11 часов вечера ровно. Вход с девятого подъезда. Охрана будет предупреждена. Пароль – "Жемчуг". Милый, вечеринка будет в масках, чтобы не компрометировать девушек и их влиятельных гостей, так что позаботься об этом. Не могу дождаться мига, когда вновь увижу тебя. Твоя пушистая лисичка".

Риордан против воли улыбнулся, но тут же сразу стер с лица улыбку. Исподлобья бросил взгляд на секретаря, не заметил ли тот, как он улыбнулся? Но Фран по-прежнему рылся в документах и, кажется, ничего не видел. "Пушистая лисичка". Их с Парси небольшая тайна. Она, как и Риордан была родом с севера и там, на местном наречии, ее имя означало "пушистая". Оно как нельзя лучше подходило ей из-за длинных ресниц и пышных волос. Лисичкой Риордан иногда называл ее, потому что волосы были золотисто-рыжими. Парси знала всю его историю, и она ее ничуть не смущала. Когда ей хотелось внимания и ласки, она шутливо толкала его кулачком в бок и спрашивала: "Так ты пойдешь сегодня на охоту", или: "Охотник собирается выслеживать зверя? Скоро все лисы попрячутся в норки!"

Риордан вспомнил строчку из письма про странное поведение принцессы Веры и усмехнулся одними уголками губ. Бедняжка Парси! Она не может понять, что на уме у госпожи, хотя все проще простого. Когда-то Риордан был телохранителем барона Унбога, будущего принца и мужа Веры. Он пользовался его безграничным доверием, был посвящен во многие секреты дома. Но теперь все изменилось. Риордан стал опасен. Честь не позволит ему раскрыть перед визиром то, что он узнал на службе, но как знать, не тяготится ли он этим обетом? И не желает ли разведать новые тайны, чтобы свести счеты за хранение старых? Поэтому Вера предпочла бы, чтобы ее фрейлина держалась подальше от Риордана. Вдруг Парси сболтнет лишнего в объятиях своего ухажера? Принцессы Вера со своим мужем и понятия не имели о том, что Парси без колебаний выдала бы любые секреты ради любви, только вот Риордан вовсе не стремился их узнать.

– Фран! – Он окликнул агента.

– Да, господин.

– Мне нужна от тебя небольшая услуга.

– Почту за честь.

Риордан вынул из кармана кошелек и на вес прикинул его содержимое. Должно хватить. Небрежным жестом он метнул кошель Франу, тот ловко его поймал, сохранив на лице вопросительное выражение.

– Зайдешь завтра с утра в ювелирную лавку Сегина. Это на пересечение Цветочной улицы и улицы Ткачей. Выберешь там ожерелье из речного жемчуга. Скажешь, что для меня, там меня знают и дадут справедливую цену. Обязательно купи красивую коробку и пусть они запакуют подарок в разные цветные обертки, там это умеют. Дальше найдешь фруктовую лавку и попросишь их сделать корзину для пикника.

– Это когда кладут разные фрукты и пару бутылочек вина?

– Да. Только их вино не бери. Или бери, но оставь себе. Угостишь того, кого не слишком любишь. А в мою корзину положишь "Розовый нектар Зомердага". Купишь его у старика Мака. Знаешь, где находится его лавка?

– Да, мой господин.

– Коробку с ожерельем оставишь здесь, в верхнем ящике стола, а корзину с фруктами и вином отнесешь в Глейпин, к девятому подъезду. Страже скажешь "для Парси", они передадут.

– Все исполню, мой господин. Когда пойду в Глейпин, следует ли мне надеть мундир?

– Ни в коем случае.

В этот момент высокая резная дверь кабинета визира распахнулась, и в приемную вышел Биккарт – «Четыре улыбки». Мастера войны прозвали так за рассеченные ударом меча губы. Когда он улыбался, зрелище было отталкивающим. Неприятное впечатление усиливала фигура Биккарта: выбритый череп вкупе с необъятными плечами делал его похожим на огромную жабу, вставшую на задние лапы. Все знали, что за уродством скрывается ум прирожденного стратега. «Четыре улыбки» не склонял головы пред вельможами ниже предписанного этикетом и не искал популярности у толпы. Его не любили, но не могли не уважать.

Мастер войны размашистым шагом направился к лестнице вниз, но заметил Риордана и остановился на месте. Он взирал на своего бывшего ученика с непроницаемым лицом. Непонятно, о чем в этот момент размышлял «Четыре улыбки». Сожалел ли о том, что