вас, а сквозь вас. Мораль, а также нормы закона – это всего лишь уравнение в их голове. Есть единственный вопрос, который они себе задают: от вас толку больше живым или мертвым? И если мертвым, то не будет защитных ран, как упомянул доктор Бринд. У них нет колебаний, есть только резоны. Вы в их глазах изначально не представляете никакой ценности.

Поэтому Накнийр заметил Риордана. Сам изгой, символ бездушности карательной системы он много лет брезгливо наблюдал человеческую накипь, не в силах вглядеться поглубже. Потому что не испытывал по этому поводу никаких иллюзий. И вот неожиданно он натыкается на существо, подобное себе. Риордан под пристальным взором визира прошел через несколько суровых жизненных испытаний, прошел безупречно, обнаружив не только жестокость, но и острый ум, ловкость и чутье интриги. Магат знал, что особенную приязнь визира Риордан заслужил за убийство голыми руками. Накнийр сам не любил пачкать ковры кровью своих жертв. Всех этих причин хватило, чтобы визир приблизил к себе Риордана и лично продолжил его образование. Ходили слухи, что он увидел в бывшем деревенском охотнике человека, который когда-нибудь сможет стать его приемником.

И теперь этот грозный наперсник Накнийра неспешно приближался к ним. Было от чего поежиться. Риордан остановился в паре шагов от Магата, легким кивком поприветствовал старшего агента и филера, после чего негромко произнес:

– Доложите мне обстоятельства дела.

Его слова прозвучали мягко, даже чуть вкрадчиво, впрочем эта мягкость никого не обманула. Наоборот, собеседники напряглись еще больше.

– Не угодно ли зайти в трактир, там тепло, ваша светлость, – неловко предложил Магат.

Риордан легким движением головы отклонил его предложение.

– Лучше здесь.

Старший агент уже открыл рот, чтобы приступить к докладу, но Риордан остановил его жестом. Потом перевел взгляд на Сирсонура. Тот все понял, откланялся и мгновенно исчез в сгущавшихся сумерках.

Риордан молча выслушал рассказ старшего агента о преступлении. Его не заинтересовала биография Седла, подробности его криминального положения, и лишь когда Магат упомянул о выводах доктора Бринда, на бледном лице юноши промелькнули проблески интереса.

– Я хочу взглянуть на тело, – обронил Риордан.

Вдвоем они поднялись на второй этаж трактира. Ключом, взятым у хозяина, Магат открыл нужную дверь и зажег светильник, что висел на стене у входа. Комната Седла была обставлена просто, но не без претензий на изящество. Стул с резными ножками, латунная вешался с чеканным узором. Труп лежал на спине между кроватью и столом в луже потемневшей крови. Риордан подошел к телу почти вплотную и опустился на корточки, внимательно исследуя характер раны.

– Я могу принести еще один светильник, – предложил Магат.

– Благодарю. Не трудитесь.

Магат сначала скептически покрутил головой, но затем вспомнил, что парню пришлось какое-то время провести в тюремных катакомбах, где освещения и вовсе не было. Через минуту Риордан вновь поднялся на ноги.

– Ну, что же, Магат, думаю, я видел достаточно.

– Бринд сказал, что это был отменный удар, – проронил старший агент.

Риордан ткнул старого сыскаря уколом жесткого взгляда.

– Вы сказали «удар»? Нет, Магат, это больше, чем просто удар. Это фехтовальный прием. Он называется "кабаний клык". Наносится снизу вверх, с одновременным полуприседом на одно колено. Сколько ребер перерезано?

– Одно.

– Чистая работа, – подвел итог осмотра личный секретарь визира.

Магат помялся, но потом решился на вопрос:

– А что, этим "кабаньим клыком" далеко не все бойцы владеют?

– Именно так, Магат. Далеко не все.

Вдохновленный тем, насколько легко Риордан ответил на его вопрос, старший агент задал еще один:

– А кто, к примеру, способен на такую штуку?

Глаза Риордана недобро блеснули.

– К примеру на такую штуку способен я.

Магат испуганно прикрыл рот ладонью.

– Значит, прав Бринд и это сотворил один из поединщиков?

– Совсем не обязательно, Магат. Но не исключено, – Риордан прошел на выход, открыл дверь и обернулся на пороге. – Об этих предположениях никто не должен знать. Ни слова о "кабаньем клыке" в официальном рапорте.

– Позвольте... а как же его превосходительство...

– Господину визиру будет все доложено до мельчайших деталей, не волнуйтесь. Хорошо, Магат? Ни единого слова.

Риордан говорил тем же мягким вкрадчивым тоном, но чуткое ухо Магата уловило в его голосе нотки угрозы.

– Слушаюсь, – мрачно брякнул агент.

Когда за секретарем Накнийра закрылась дверь, старый сыскарь повернулся к трупу Седла, в который раз окинул взглядом жуткие подробности убийства, потом с досадой хлопнул себя ладонью по ляжке.

– Пусть меня поразит богиня Эльга, но этот мелкий гаденыш что-то понял. Но как такое возможно? Сначала этот хлыщ Бринд, потом еще и Риордан. Они что, все сговорились?

Погруженный в свои мысли, Магат медленно спустился в общую залу и потребовал у хозяина полный графин барбарисовой настойки. На душе было скверно. Впервые за долгие годы службы старший агент почувствовал себя старым.

Глава 3. Пирожки и обман

После того, как он распрощался с Магатом, Риордан дошел до перекрестка и повернул на улицу Пекарей. Через нее, минуя Воинский квартал можно было выйти прямо на Цветочную улицу, обиталище знати. А там и до Глейпина рукой подать.

Глейпинский дворец. Символ королевской власти. Обитель роскоши и чванства. Как величественны его вековые дубы, как прозрачны воды в его знаменитых прудах! Территория глейпинского дворца занимала не менее пятой части от площади всего Овергора, поскольку там же располагался один из трех столичных казематов, а кроме того, в неприметном флигеле с правого торца размещалось управление тайной полиции.

Оранжевый диск солнца опускался на крыши домов, близился вечер. Риордан бросил озабоченный взгляд на небосвод и прибавил шагу. Накнийр ждет его доклада, поскольку случай нерядовой. Риордан вздохнул. "Кабаний клык" или "удар кабана". Редкий прием. Только самый отчаянный поединщик рискнет им воспользоваться на Парапете Доблести, от того этот удар практически вышел из употребления. Ему не обучают в фехтовальных школах, им владеют считанные единицы мастеров мечевого боя. Риордан прекрасно помнил, кто поставил ему этот прием. Хуже того, он знал, чем на самом деле занимается этот человек. И еще хуже – он испытывал к нему практически безграничное уважение.

Когда он проходил мимо лотка с уличной снедью, на него пахнуло ароматом свежеподжаренных пирожков. Начинка была ливерной, как он любил. Женщина с багровым лицом ловко орудовала